Онлайн книга «Камера»
|
– Нет. Считаю себя счастливейшим представителем нашей профессии. Мне платят сумасшедшие деньги за работу, которая не приносит ничего, кроме удовольствия. Я не занимаюсь скрупулезными калькуляциями часов, за которые платит клиент. Мечта всякого юриста! Вот почему я до сих пор каждый день прихожу в офис. А ведь мне скоро семьдесят. Сотрудники фирмы шепотом делились с новичками легендой: на заре юности Гудмэн не выдержал душевного напряжения и стал частенько заглядывать на донышко бутылки. Через год он напоминал выжатый лимон. Только когда, прихватив детей, от мужа-алкоголика ушла супруга, Гудмэн сумел каким-то образом убедить партнеров фирмы в том, что еще на что-то способен. – Чем конкретно завалил вас коллега Эммит? – В основном исследовательской работой. Сейчас он разбирает тяжбу строительной компании с министерством обороны, и почти все мое время уходит на проверку многочисленных контрактов. На прошлой неделе я направил ходатайство в суд. – Последнюю фразу Адам произнес с ноткой гордости в голосе. Обычно новичков выдерживали на коротком поводке не менее года. – Настоящее ходатайство? – Гудмэн был поражен. – Так точно, сэр. – В настоящий суд? – Да, сэр. – Реальному судье? – Совершенно верно. – И кто победил? – Окончательное решение еще не принято, но оно будет в мою пользу. Я не оставил судейскому чиновнику ни шанса. Гудмэн второй раз улыбнулся и на этом поставил точку в игре. Вновь раскрыв папку, он сказал: – Эммит дает вам солидные рекомендации. Очень на него не похоже. – Воздает должное таланту, – позволил себе улыбнуться и Адам. – Однако ваша просьба в высшей мере необычна, мистер Холл. Все-таки чем она вызвана? Адам кашлянул. Опять в душе поднялось тревожное чувство, он судорожно свел колени. – Видите ли, речь идет о смертном приговоре. – О смертном приговоре? – переспросил Гудмэн. – Да, сэр. – Но почему? – Я против смертной казни. – Как и все мы, мистер Холл. У меня вышло несколько книг на эту тему. Пару десятков таких дел я вел сам. Зачем вы-то решили туда полезть? – Я читал ваши книги. Просто хочу помочь. Захлопнув папку, Гарнер швырнул ее на стол. В воздух вспорхнули клочки бумаги. – Вы слишком молоды и неопытны. – Думаю, вам придется изменить мнение. – Послушайте, мистер Холл, одно дело посоветовать клиенту хорошее вино, и совсем другое – представлять интересы осужденного на казнь. В ваших руках жизнь и смерть человека. Это огромная ответственность, сынок. Во всяком случае, никак не развлечение. Адам кивнул, но не произнес ни звука. Не моргая, он смотрел Гудмэну прямо в глаза. Негромко прозвенел телефон, однако никто не повернул к нему головы. – Дело уже открыто? Или вы нашли фирме нового клиента? – Дело Кэйхолла, сэр, – медленно выговорил Адам. Гудмэн подергал за кончик галстука. – Сэм Кэйхолл указал нам на дверь. Неделю назад суд подтвердил, что он имеет право отказаться от наших услуг. – Я ознакомился с точкой зрения суда. Но приговоренному необходим адвокат. – Черта с два! Через три месяца душа его отправится в преисподнюю – с помощью адвоката или без таковой. Скажу откровенно: буду рад навсегда забыть о Кэйхолле. – Ему необходим адвокат, – повторил Адам. – Он сам представляет собственные интересы, причем делает это мастерски. Сам пишет ходатайства, заявляет протесты, сам роется в справочной литературе. По слухам, дает даже практические советы другим заключенным, правда, исключительно белым. – Я от корки до корки изучил его досье. Гудмэн водрузил очки на переносицу, задумался. – Но это же полтонны бумаг! Зачем? – Дело Кэйхолла меня словно околдовало. Я наблюдал за ним годами, читал все, что попадалось под руку. Вы спрашивали, почему я выбрал “Крейвиц энд Бэйн”… Так вот, откровенность за откровенность: с самого начала я горел желанием взять это дело на себя. Фирма ведет его pro bono уже восемь лет, если не ошибаюсь? – Семь, но они похожи на двадцать. Общение с мистером Кэйхоллом – штука не из приятных. – Охотно верю. Особенно если учесть, что почти десятилетие он провел в одиночке. – Лекции о жизни за решеткой можете читать другим, мистер. Вы в тюрьме-то когда-нибудь бывали? – Нет. – А я сподобился. Я видел камеры смертников в шести штатах. Когда во время нашей беседы Сэма Кэйхолла приковывали к ножке табурета, он осыпал меня ужасными проклятиями. Это нераскаявшийся грешник и законченный расист, ненавидящий окружающих. Он и вас возненавидит… если вы встретитесь. – Я так не думаю. – Вы юрист, мистер Холл. А юристов Сэм ненавидит больше, чем чернокожих и евреев, вместе взятых. Почти десять лет он смотрит смерти в лицо, считая себя жертвой заговора злокозненных адвокатов. Он два года мечтал отправить нас ко всем чертям. Время, затраченное на то, чтобы удержать его среди живых, обошлось фирме в два миллиона долларов! Но старого пердуна это не удовлетворило. Сколько раз он отказывался от встречи с нашими людьми, когда те специально приезжали в Парчман! Он рехнулся, мистер Холл. Подыщите себе что-нибудь другое. Как насчет преступлений против несовершеннолетних, а? – Благодарю покорно. Меня больше волнует проблема смертной казни. Я одержим мыслью о деле Кэйхолла, скажем так. Гудмэн поправил очки, откинулся к спинке кресла, провел ладонью по хрустнувшему крахмалом полотну рубашки. – В чем же, позвольте спросить, причина вашей одержимости? – Уж больно необычна история этого Сэма, разве нет? Ку-клукс-клан, движение за гражданские права, террористические акты, кровь невинных детей. Тот период времени богат на события. Казалось бы, далекое прошлое, но миновало-то всего двадцать пять лет. У меня волосы дыбом встают. Под потолком медленно и беззвучно вращались лопасти вентилятора. В напряженной тишине прошла минута, затем другая. Сев прямо, Гарнер Гудмэн уперся локтями в стол. |