Онлайн книга «Камера»
|
В правой руке Ли держала пачку памперсов. Вопреки сложившейся традиции клиентка явилась одна, но даже неопытный глаз Адама без труда определил: ребенок уже на подходе. Пройдя чуть дальше по коридору, он ненадолго заглянул в мужской туалет, а когда вышел, тетка уже ждала его. Оба коснулись друг друга щеками. – Что скажешь о нашем заведении? – спросила Ли. – Чем ты здесь занимаешься? – Они двигались по узкому коридору, устланному вытертой ковровой дорожкой; старую штукатурку стен покрывала сеть мелких трещин. – Оберн-Хаус представляет собой некоммерческую организацию, где люди работают исключительно на добровольных началах. Мы помогаем молодым матерям. – Такая работа должна здорово действовать на нервы. – Это как посмотреть. Милости прошу. – Она распахнула перед Адамом дверь кабинета. – Заходи. На стенах висели красочные плакаты: упитанный розовощекий мальчуган с аппетитом поглощает овсяную кашу, другой – пухлой ручонкой указывает на бутылочки с необходимыми всякому младенцу витаминами. Третий плакат настойчиво убеждал посетителя в достоинствах современных контрацептивов. Опустившись на стул, Адам осмотрелся. – Женщины поступают к нам из приютов, так что можешь представить, какие инструкции по уходу за ребенком они там получают. Мужей ни у одной нет. Оберн-Хаус основали лет двадцать назад монашки, чтобы учить бедных девочек воспитанию полноценных детей. Адам кивнул на плакат с контрацептивами: – Или способам предотвратить их появление. – Да. Планировать семью – не наша задача, но напомнить об осторожности никогда не помешает. – Может, стоит не только напоминать? – Может. Шестьдесят процентов младенцев нашего округа рождаются вне брака, и цифра эта растет из года в год. Все чаше молодые матери оставляют своих младенцев прямо на улице. Просто сердце не выдерживает. Многие крохи лишены малейшего шанса. – Кто вас финансирует? – Только частный бизнес, и не слишком-то щедро. Мы постоянно боремся за выживание. Бюджет наш более чем скромен. – Сколько здесь консультантов вроде тебя? – Около дюжины. Некоторые приходят на полдня два-три раза в неделю, некоторые – по субботам. Мне проще, я независима и провожу в этих стенах весь день. – Сколько часов в неделю? – Не знаю. Никто не подсчитывал. Прихожу примерно в десять, ухожу, когда стемнеет. – За спасибо? – Да. Вы, юристы, называете это pro bono. – У юристов все по-другому. Безвозмездно мы работаем для того, чтобы как-то оправдать собственные гонорары и немного помочь обществу. Денег у нас в любом случае достаточно, ты же понимаешь. – Понимаю. Работа pro bono приносит вам удовлетворение. – Как ты нашла это место? – Не помню. Дело-то уже давнее. Я состояла членом клуба ценителей чая. Раз в месяц мы обсуждали способы помощи нуждающимся. Однажды на заседание пригласили монашку, и она рассказала нам об Оберн-Хаусе. Клуб решил взять его под свою опеку. Потянулась ниточка, которая и привела меня сюда. – Тебе не платят ни цента? – Фелпс набит деньгами, Адам. Я даже жертвую нашему заведению довольно приличные суммы. Ежегодно в “Пибоди” проходит благотворительный банкет, являются состоятельные господа в смокингах, пьют шампанское. Я заставляю Фелпса надавить на своих приятелей, и те раскошеливаются. В прошлом году мы собрали более двухсот тысяч долларов. – Как тратятся средства? – Кое-что уходит наверх. У нас два штатных сотрудника на окладах. Здание обходится недорого, но поддерживать его в порядке тоже чего-то стоит. На оставшиеся деньги закупаем детское питание, медикаменты, литературу. Финансов вечно не хватает. – Тебя здесь считают боссом? – Нет. Существует администратор, ему платят. Я, как ты сказал, лишь консультант. Адам окинул взглядом плакат за ее спиной: безобидно лежащий на женской ладони огромный оранжевый презерватив. Из газетных статей он знал, что, несмотря на шумную телевизионную рекламу, специальные уроки в школах и призывы известных рок-звезд, подростки упрямо избегают пользоваться этим простым, но эффективным средством защиты. При мысли о каждодневных беседах с пятнадцатилетними матерями на темы предохранения от беременности ему едва не стало дурно. – Восхищаюсь тобой, – сказал он, поворачиваясь к занятому овсянкой крепышу. Ли молча кивнула. В глазах ее читалась усталость. – Пойдем-ка поедим чего-нибудь. – Где? – Все равно. Где угодно. – Сегодня я виделся с Сэмом. Проговорили часа два. Ли откинулась на спинку стула, размеренным движением забросила ноги на стол. Одета она была, как обычно, в изрядно полинявшие джинсы и легкую хлопчатобумажную рубашку. – С этого дня я официально представляю его интересы. – Он подписал соглашение? – Да. Подготовил его собственноручно, на четырех страницах. Теперь все зависит от меня. – А не страшно? – Я в ужасе, но надеюсь справиться. После обеда встретился с репортером из “Мемфис пресс”. До них уже дошел слух о том, что Сэм Кэйхолл приходится мне дедом. – Что ты ему сказал? – Отрицать этого я не мог, согласись. Его весьма интересовала вся семья, но в подробности я не вдавался. Парень наверняка будет копать. – Обо мне тоже шла речь? – О тебе не прозвучало ни слова, однако что-то он выудит, уверяю. Мне очень жаль, Ли. – Жаль чего? – Жаль, если они докопаются до правды. Тебя заклеймят дочерью Сэма Кэйхолла, убийцы, расиста, антисемита и члена Ку-клукс-клана, самого древнего старика, когда-либо переступавшего порог газовой камеры. Тебя выживут из города. – Случались вещи и похуже. – Это какие? – Брак с Фелпсом Бутом. |