Книга Клоун Леша, страница 20 – Маша Трауб

– Нет, в Одессу, – подала голос проснувшаяся Даша.

– Девочки, я давно не сплю, но совершенно ничего не помню. Подумала, что это дурной сон. Опять задремала. Проснулась, но поезд никуда не делся. – Соня чуть не плакала. – Еще мне мама снилась со свитером в руках. К чему бы это?

– Ни к чему. Мы заезжали к тебе, – прояснила ситуацию Вика.

– Слушайте, а кто-нибудь знает, сколько нам ехать до Одессы? – спросила Даша.

– До Сочи! – откликнулась Вика.

– Девочки, а куда мы все-таки едем? – чуть не плача, спросила Соня. – Вы не помните?

Вика с Дашей молчали.

– Ладно, пойду к проводнику и все узнаю, – вздохнула Даша. – Надо еще чаю попросить. У меня во рту пересохло.

Оказалось, что они все-таки едут в Одессу и дорога долгая – почти сутки.

– Сколько? – закричали Соня с Викой, когда Даша вернулась с чаем и информацией о ходе следования поезда.

– Почти сутки, – повторила Даша.

Девушки по очереди сходили в туалет, умылись и сели чинно за столиком. Настроение было таким, каким бывает во время жестокого похмелья.

– И что теперь делать? – спросила Соня.

– Пить дальше, – ответила Даша.

– Так ведь утро же, – пыталась вести себя прилично Вика. – С утра уже пить?

– А какие у нас варианты? – ехидно поинтересовалась Даша. – Ой, слушайте, у нас же денег нет! – ахнула она. – Вчера украли! Я вспомнила!

– Я их вернула, – гордо сказала Вика.

– А я ничего не помню, совсем ничего, – сказала Соня. – Я даже не знала, что так бывает.

– Ладно, пойдем в вагон-ресторан, хоть позавтракаем, – предложила Даша, которая даже в поезде жаждала действий.

– Я совсем есть не хочу, – сказала Соня.

– Ну а что в купе-то сидеть? Пошли! – решительно заявила Даша.

Подруги сходили в вагон-ресторан, где съели яичницу и выпили мутный кофе, от которого всех начало тошнить, и, по предложению Даши, они выпили коньяка. Стало легче.

С поезда они сходили такие же пьяные, какими садились в Москве.

– А почему так холодно? – спросила Соня. – Даш, ты говорила, что здесь двадцать пять тепла, а тут двадцать градусов мороза!

– А я откуда знаю? Ну, не май, – огрызнулась Даша.

– Мамочка, спасибо, – прошептала Соня, натягивая свитер поверх вечернего платья.

– И что будем делать? – Соня с Викой посмотрели на Дашу – инициатора поездки, которая была и виноватой во всем.

– Ну, сначала в гостиницу, потом в оперу, а потом за кровянкой, – скомандовала та.

Девочки онемели.

– А зачем в оперу? – спросила Вика.

– Затем, что мы уже в вечерних платьях, а местная опера – это все равно что Венская. Надо идти обязательно, – тоном экскурсовода заявила Даша.

– А кровянка – это что? – спросила Соня.

– Это колбаса, стыдно не знать, – ответила Даша.

– Холодно… – заныли в один голос Соня с Дашей.

– Надо выпить, – решила Даша. – Сейчас зайдем в кафе и согреемся.

– Сколько можно пить? – возмутилась Вика. – Это же невозможно!

– Ты даже не представляешь, что выдерживает организм в стрессовых ситуациях, – хохотнула Даша.

Девушки заселились в гостиницу, поели в кафе, выпили, зашли в магазин, купили свитера, в оперу пришли совершенно пьяные, дружно там уснули и проспали два часа безмятежным сном, пока их не растолкала билетерша.

– Где мы? – первой очнулась Соня.

– В Одессе, – ответила Даша.

– В Сочи, – сказала Вика.

– Какой кошмар, – пожаловалась Соня. – Я сплю, и мне снится кошмар.

В это время в Москве к Вике, которая жила в собственной однокомнатной квартире, приехали мама, Инна Владимировна, и сестра Света. Они уже больше суток не могли ей дозвониться. Телефон был отключен, чего с Викой никогда не случалось, – она отвечала на звонки в любое время и каждый день звонила маме, чтобы сказать, что жива и здорова. Не дождавшись звонка от дочери, Инна Владимировна позвонила Свете и сказала, что у нее плохое предчувствие. Света, которая тоже жила отдельно, с мужем и сыном, вздохнула, накормила сына и мужа завтраком, заехала за мамой, и они уже вдвоем отправились к Вике домой.

Надо сказать, что Вика работала в банке, и Инна Владимировна – в прошлом главный бухгалтер – все время переживала по этому поводу. Как Вика ей ни доказывала, что имеет дело исключительно с бумагами, а вовсе не с деньгами, Инна Владимировна не успокаивалась. Она считала, что у дочери очень опасная работа, опаснее только у инкассаторов, и ее рано или поздно ограбят или посадят в тюрьму.

– Мам, сейчас двадцать первый век, у меня нет дома сейфа с деньгами, я работаю в солидном банке, – убеждала ее Вика.

Инна Владимировна отказывалась верить дочери. У нее самой дома стоял огромный несгораемый шкаф, который остался еще с тех времен, когда она зарплаты сотрудников держала дома.

И у Инны Владимировны, и у Светы были запасные ключи от Викиной квартиры. Они подошли к двери, но замок не был взломан, все с виду было в порядке. Они зашли в квартиру.

– Опять Вика свет в коридоре не выключила, – пробурчала Света и щелкнула выключателем. – Ой, салатики! – увидела она в комнате накрытый стол.

– Ничего не трогай! – закричала истошно Инна Владимировна, когда Света почти донесла ложку с салатом до рта.

Инна Владимировна стояла посреди комнаты, прижимала руки к груди и тихонько постанывала:

– Я знала! Чувствовала! Я так и знала!

Вся комната была перевернута вверх дном. Повсюду валялись вещи, шкаф был полностью вытряхнут. Пропали чемодан и часть вещей с вешалок. На кухне – пустые бутылки. Инна Владимировна знала, что дочь наличные деньги хранит в томике Пушкина. Сама ее этому научила – прятать в книгу.

– Пушкин! – закричала Инна Владимировна. – Пушкина полистай!

– Мам, ты чего? – Света, не знавшая о заначках сестры, решила, что мама сошла с ума, раз просит ее почитать Пушкина.

– Там у нее деньги! – кричала Инна Владимировна.

Света взяла томик Пушкина, который лежал на кухонном столе между грязных тарелок и пустых бокалов, – денег там, конечно же, не было.

– Обокрали! – выдохнула Инна Владимировна.

– Мама, не паникуй. Автоответчик мигает, давай послушаем.

У Вики был совершенно замечательный сосед – Гена. Он часто занимал у нее до зарплаты, но всегда отдавал день в день. При случае доносил ей из машины пакеты с продуктами, чинил мелкие неполадки – такой «муж на час». Сосед был добрым, мягким и честным до кристального блеска, как хорошая водка, которую Вика дарила ему на все праздники. Он очень переживал по поводу неустроенной женской судьбы соседки и волновался, когда она не отвечала на звонки или задерживалась на работе.