Онлайн книга «Священный любовник»
Роф пригвоздил его и Куина жестким взглядом из-под своих очков. — Вы двое. В Эскалейд с Рейджем и Блэем. Вам нужно еще оружие? Когда они оба покачали головами, король дематериализовался вместе с Вишесом, Бутчем и Зейдистом. Они сели во внедорожник, и Джон показал Блэю, сидевшему на пассажирском сидении спереди: «Что происходит?» Рейдж надавил на газ. Когда Эскалейд взревел, и они выехали из внутреннего двора, брат сухо сказал: — Визит старого заклятого друга. Из тех, кого вы бы пожелали никогда больше не встречать. Глава 48
Сон… галлюцинация… чтобы там ни было, но оно казалось таким реальным. Полностью, от начала и до конца. Находясь в заросшем саду дома своей семьи в Старом Свете, под яркой полной луной, Фьюри потянулся к голове статуи, олицетворяющей третий жизненный этап, убирая ветви плюща с глаз, носа и рта мужчины, который c гордостью держал на руках своего ребенка. К этому времени Фьюри стал асом в срезании сорняка, и, стриганув волшебными ножницами, отбросил в сторону очередной клубок зелени на брезент под ногами. — Вот он, — прошептал Фьюри. — Вот… он… У мужчины были длинные волосы, глубоко-посаженные глаза, как и у Фьюри, но счастье на лице статуи было ему не свойственно. Как не принадлежал и ребенок, укачиваемый в этих руках. И все же он чувствовал освобождение, продолжая убирать спутанные слои сорняка. Когда он закончил, мрамор, ранее затянутый зарослями плюща, был покрыт зелеными слезами срезанной травы, но величие скульптуры было неоспоримым. Мужчина в самом расцвете сил со своим ребенком на руках. Фьюри оглянулся через плечо. — Что скажешь? Несмотря на то, что Кормия стояла рядом с ним, ее голос звучал со всех сторон, как в стерео. — Я думаю, он очень красив. Фьюри улыбнулся ей, видя на ее лице всю ту любовь, что хранил в своем сердце. — Осталась еще одна статуя. Она махнула рукой. — Да нет же, посмотри, последняя уже чиста. Так и оказалось: плющ на нем исчез, вместе со всеми следами запущенности. Постаревший мужчина сидел с тростью в руках. Его лицо сохранило красоту, но в своей мудрости, а не цветущей молодости. За ним стоял высокий и сильный мальчик, которого он когда-то укачивал в своих руках. Цикл завершился. И больше не осталось сорняков. Фьюри снова посмотрел на третью статую. Она очистилась, как по волшебству, равно, как и молодой парень с ребенком. В сущности, весь сад, который сейчас в полном цвету нежился в теплой и тихой ночи, пришел в порядок. Ветки фруктовых деревьев рядом со статуями потяжелели от персиков и яблок, по бокам дорожек простирались самшитовые изгороди. Цветы в клумбах расцвели в элегантном беспорядке, присущем всем английским садам. Он повернулся к дому. Перекошенные ставни вернулись в нужное место, на черепичной кровле больше не было дыр. Штукатурка стала гладкой, все оконные стекла — целыми, со стен исчезли трещины. Опавшая листва испарилась с террасы, углубления, в которых собирался дождь, приобрели былую ровность. Цветущие петунии и герань в горшках пестрели красными и белыми цветами среди плетеных кресел и столиков. В окне гостиной он уловил движение… как такое возможно? Но так и было. Его мать. Его отец. Перед его взором предстала пара, и они были подобно статуям, — воскрешенными. Прекрасное лицо его матери — желтые глаза и светлый каскад волос. Его темноволосый отец, с ясным взглядом и доброй улыбкой. Для него они были… невероятно красивыми. Его Святой Грааль [90] . — Иди к ним, — сказала Кормия. Фьюри направился к террасе, его белые одеяния были чисты вопреки всей выполненной работе. Он медленно подошел к родителям, боясь спугнуть видение. — Мамэн? — прошептал он. Его мать дотронулась до стекла пальцем. Фьюри вытянул руку, повторяя ее жест с другой стороны окна. Коснувшись, он ощутил тепло, излучаемое сквозь стекло. Его отец улыбнулся и что-то произнес. — Что? — спросил Фьюри. Мы так гордимся тобой… сын. Фьюри зажмурил глаза. Впервые один из родителей назвал его сыном. Голос его отца продолжил. Сейчас ты можешь идти. У нас все хорошо. Ты исправил… все. Фьюри посмотрел на них. — Вы уверены? Их совместный кивок. А потом сквозь стекло донесся голос его матери. Ступай и живи, сын. Ступай… живи своей жизнью, а не нашей. Здесь с нами все в порядке. Фьюри перестал дышать, просто глядя на них, жадно впитывая их облик. Потом он приложил руку к сердцу и поклонился до талии. Это было прощание. Не пожелание скорой встречи, а… прощание. И он чувствовал, что у них все будет хорошо. Фьюри резко распахнул глаза. Над ним раскинулось плотное облако… хотя, нет, это был высокий потолок из белого мрамора. Он повернул голову набок. Кормия сидела рядом и держала его за руку, выражение ее лица было столь же теплым, как и чувство в его груди. — Ты хочешь пить? — спросила она. — Ч… что? Она потянулась к столику за стаканом воды. — Ты хочешь пить? — Да, пожалуйста. — Подними голову. Он сделал пробный глоток, и вода показалась ему абсолютно эфемерной. Она была пресной, той же температуры, что и его рот, но попав внутрь, приобрела потрясающий вкус, и прежде чем успел подумать, он приговорил весь стакан. — Хочешь еще? — Да, пожалуйста. — Очевидно, на большее его словарного запаса не хватало. Кормия наливала воду из кувшина, и мелодичное журчание казалось ему милым. — Вот, — прошептала она. В этот раз она рукой поддержала его голову, и поглощая воду, он смотрел в ее восхитительные зеленые глаза. Когда она потянулась забрать у него стакан, Фьюри нежно обхватил ее запястье и произнес на Древнем Языке: — Я хочу просыпаться так всегда, купаясь в твоем взгляде и аромате. Он ожидал, что она отодвинется. Начнет волноваться. Отвергнет его. Но вопреки его предположениям Кормия прошептала: — Мы очистили твой сад. — Да. В двери храма Праймэйла постучали. |