Онлайн книга «Дрессировщик русалок»
|
До нашего отъезда с дачи оставался один день, и малышка, предчувствуя очередное долгое расставание с папсиком, не отходила от Лешки ни на шаг. И, когда мобильник Майорова снова скомандовал построение, Ника схватила лежавший на шезлонге аппаратик и спрятала его за спиной. – Никуська, хватит баловаться, – улыбнулся Лешка. – Это по делу. – Нет, – помотала головой девочка, – не по делу. По делу сто раз в неделю не звонят. – Ника! – Майоров подошел к дочери и протянул руку. – Дай мне телефон, пожалуйста. – Не дам. – Ника! Я с изумлением наблюдала за происходящим. Лешка впервые в жизни всерьез злился на дочь, в голосе забренькало раздражение: – Прекрати вести себя как избалованная девчонка! Это моя работа! – Не ври! – Что-о-о?! Ты как с отцом разговариваешь? Отдай немедленно телефон! – Ага, а ты потом снова уедешь! И не возьмешь меня с собой! – С чего ты взяла? – Знаю! Ты ни разу не взял ни меня, ни маму! – Отдай телефон! А дурацкий рингтон продолжал надрываться. Ну и нудный человек господин Хасбулатов! От мысленной характеризации известного режиссера меня отвлек вскрик дочери. Я повернула голову и… Бледная до синевы Ника растерянно терла руку, в которой недавно был зажат телефон отца, а сам виновник торжества торопливо шел в сторону гаража, что-то вполголоса объясняя в трубку. – Он что, ударил тебя?! – Я подбежала к малышке и присела перед ней на корточки. – Нет, – Ника попыталась успокаивающе улыбнуться, – папа просто немного выкрутил мне руку, забирая телефон. – Он что, совсем рехнулся?! – Нет, мамочка, не злись на него, я сама виновата, – расстроенный шмыг носом. – Я просто не хотела, чтобы папа снова уехал. Очень не хотела. Шмыг, еще один, огромные глазищи внезапно наполнились слезами, и ребенок, уткнувшись мне в грудь, горько расплакался. Ну все, господин Майоров, вы допрыгались! Вам я настоятельно рекомендую идти в анус, а мы с дочкой возвращаемся в Москву! И затеянная мной авантюра с поездкой в Турцию теперь более чем оправданна. Вы, любезный, скрытничаете, и я буду. Никому не расскажу, куда мы собираемся и зачем, ни Левандовским, ни Катерине. А Таньский – верный соратник по партии – вскроет тайну только при наличиии специального консервного ножа, именуемого форс-мажором. Поскольку на дачу мы приехали на Лешкином джипе, мне пришлось вызывать такси, и больше всего я боялась, что Майоров вернется раньше, чем мы успеем уехать. Объясняться с ним мне не хотелось. Всю дорогу до Москвы дочка тихонько сидела рядом со мной, прижавшись к моему боку и изредка всхлипывая. К счастью, водитель такси, пожилой усатый дядька, оказался неразговорчивым, что большая редкость. Но еще большей удачей оказалось то, что славный дядечка не был поклонником радио «Шансон» и блатная романтика не разжижала мне мозг. В салоне негромко звучало «Авторадио» и пахло еловым освежителем. Спасибо тебе, Господи, что не стал добивать нас с дочкой и послал нам этого усатого ангела, который еще и не курит! Поскольку мы вернулись раньше обещанного, дома нас никто не ждал, Катерина уехала домой. В холодильнике тоже было пусто, и я решила смотаться в магазин за продуктами. – Мама, я с тобой! – Ника услышала, как забренчали ключи от машины, и выбежала в прихожую. – Да я быстренько, ты пока телевизор посмотри или в Интернет сходи. – Не хочу, я с тобой! – Голос малышки снова задрожал. Да что с ней такое? – Хорошо, поехали. Мы спустились в подземный паркинг и сели в мою «Тойоту». Я включила зажигание и откинулась на спинку сиденья, дожидаясь, пока двигатель очнется от почти недельной спячки. – Мам, – тихо проговорила Ника, устроившись на своем сиденье, – а давай Мая заберем у Левандовских. Я соскучилась. Или к ним уедем, прямо сегодня. Пусть поищет нас, поволнуется. Кто поищет, я уточнять не стала. – У меня к тебе встречное предложение, – я повернулсь к дочери и заговорщицки подмигнула. – Я тут решила в журналистику вернуться… – А я знаю. Ты уже несколько месяцев пишешь. – Откуда ты знаешь? Тебя же целыми днями нет, в своем центре одаренность шлифуешь? – Ну и что? Я же все равно дома в отличие от папы, да и газеты со своими статьями ты приносишь. Я их, между прочим, прочитала. Все. Мне нравится, как ты пишешь. Ты у меня, мамуль, талантище необузданный! – Не льсти матери, – я облегченно улыбнулась – кажется, ребенок больше не горюет, отвлеклась, снова стала прежней Никой-хитрованкой, а не слезливой барышней. – Я правду говорю, тебе давно уже надо было вернуться в журналистику, а то ты уже на себя почти не похожа была. Почти превратилась в жеманную Коку. – Кого? – ласково переспросила я, занимая удобную позицию для наказательных щекоталок. – Коку, – хихикнула девочка, благоразумно отодвигаясь. – Это гламурное название московской курицы. Начала уже в ванной перья терять, баба Катя замучилась сток прочищать. Но зато после высушивания твоих перышек их набралось на хорошую подушку. – И это любящая дочь! – трагически взвыла я, заломив руки. – Вот только что чудовищно унизила родную мать! А я-то думала, что есть кому на старости лет стакан воды подать! – Во-первых, – Ника деловито шмыгнула носом, – у тебя не будет никакой старости лет, я тебя знаю, ты и в двести лет свой попный пропеллер в кладовку не уберешь… – Прости, что? – Попный пропеллер, – с готовностью повторила девочка. – Ну, то что у тебя в попе жужжит и от гламурной Коки спасает. – Злыдня. – Так есть в кого. А по поводу стакана воды – я что-то сильно сомневаюсь, что он тебе понадобится. Вот бокал мартини – это да, в это верю. Его подам, не волнуйся. – Спасибо, утешила. – Так мы едем в магазин или нет? По-моему, весь паркинг уже выхлопами нашей машины провонялся. – Едем, – я аккуратно вырулила со стоянки. – И прекрати меня сбивать с мысли, она и так верткая и из-под ног все время выскальзывает. – Кто? – Мысль. Мама старенькая, маме трудно сосредоточиться, она все самое ценное в себе дочери передала, сама теперь обрывками былой роскоши перебиваюсь. – Ключевое слово – перебиваешься. То есть сама себя перебиваешь. Напоминаю, мамсик, у тебя была мысль. – Между прочим, – проворчала я, – даже у самых-пресамых особо одаренных имеется попа, по которой родители могут в случае необходимости настучать. И вообще, я передумала, не возьму тебя с собой, отправлю к Левандовским на дачу. Нечего маленьких девочек в авантюру втягивать. |