Книга Витающие в облаках, страница 54 – Кейт Аткинсон

— Да, но если все разложить по полочкам… — начал Чик, но был вынужден прерваться, так как уронил себе на колени горящую сигарету и едва увернулся от фонарного столба, который «торчал у него на дороге».

Что бы ни делал Чик, казалось, что он задумал недоброе — хотя бо́льшая часть его поступков наверняка объяснялась самыми невинными причинами. Он остановился отлить в общественном туалете на Замковой улице. Он заглянул в «Уоллес» за классическим местным вариантом ужина навынос — форфарским мясным пирогом и «щолукодобаы» (последнее на местном языке означало «еще один с луком добавьте, будьте так добры»). Я от пирогов отказалась. Проехав насквозь автовокзал на Морской — к большому негодованию шофера, пытающегося развернуть огромный рейсовый «Блюберд», идущий в Перт, — мы притормозили у ворот старшей школы, откуда как раз валила толпа учеников.

От толпы отделилась высокая хорошенькая девушка и подошла к нашей машине. У девушки были коротко стриженные темные волосы, и вся она была такая чистенькая и аккуратная в серой школьной форме, что мне захотелось в наказание переписать тысячу раз: «По одежке встречают». В руках у нее был огромный портфель, а на рукаве блейзера — желтые нашивки старосты.

Когда она подошла, Чик опустил стекло в машине. Не крикнуть ли, предостерегая девушку? Мне еще сильней захотелось это сделать, когда он достал пачку мятных таблеток и предложил ей. Чик как две капли воды походил на персонажа воспитательных фильмов, убеждающих детей не брать конфеты у незнакомцев. Девушка взяла мятную таблетку, наклонилась, чмокнула Чика в щеку, сказала: «Спасибо, папа», слегка махнула рукой и пошла своей дорогой.

Я была поражена:

— Это что… сраная соплячка?

— Одна из, — резковато сказал он, трогаясь с места в скрежете шестеренок. Он догнал девушку и крикнул: — Ты, наверно, хочешь, чтобы я тебя подвез?

— Нет, спасибо, — сказала она.

— Вот и хорошо, потому что я не такси, блин!

Девушка засмеялась.

— У вас, должно быть, очень слабые гены, — сказала я Чику.

Следующим пунктом нашего назначения оказалось бюро ритуальных услуг в Стобсуэлле. Мы перешли в уже знакомый мне режим наружного наблюдения. Иными словами, Чик потушил сигарету, сложил газету и закрыл глаза.

— Хотите, чтобы я посторожила?

— Да, шумни, если что-нибудь резанет глаз, — ответил он.

Я почувствовала, как отсутствующего и невидимого профессора Кузенса слегка передернуло от ужаса. Всего через несколько секунд Чик захрапел.

Когда он проснулся, я отрапортовала, что из здания никто не выходил, никто туда не входил и ничто не резануло мне глаз.

— Ясно, тогда надо зайти посмотреть, — сказал Чик, выгружаясь из машины.

Я пошла за ним в бюро ритуальных услуг, где нас приветствовал деловитый распорядитель. Как жаль, что Терри с нами не было — этот визит ее просто осчастливил бы. Я думаю, работа в похоронном бюро ей идеально подойдет. Впрочем, здешняя пресная обстановка ее разочаровала бы — внутри бюро больше походило на вестибюль конторы по продаже сантехники, напоенный ароматом освежителя воздуха.

— Мы пришли на последнее прощание, — сказал Чик распорядителю.

Оказалось, что в бюро ритуальных услуг нашли временный приют сразу несколько усопших, а Чик не знал, кого именно собрался повидать.

— Ну это… из «Якорной стоянки», — попробовал он.

Распорядитель был вежлив, но бдителен. Лишь когда Чик помахал недействительным удостоверением полицейского, нас наконец пропустили к нужному трупу.

— Смотрите, чтобы это не оказался кто-нибудь, кого я знаю, — предупредила я Чика. Я никогда не видела трупов, никто из моих знакомых не умирал…

Нора опять начинает загибать пальцы, считая покойников, и я велю ей перестать. Она пожимает плечами. Она сушит мокрые пряди волос перед камином, где горят сырые зеленые дрова, собранные на берегу.

Мы ждем, пока наш ужин — картофельный суп — достигнет полусъедобного состояния, и коротаем время, потягивая странный спиртной напиток, изготовленный Норой в импровизированном самогонном аппарате.

— Из чего? — подозрительно спрашиваю я.

Напиток выглядит и пахнет так, словно его зачерпнули со дна стоячего пруда.

— Из водорослей.

Огонь в камине — наш единственный источник света, весьма тусклый. Электричества здесь, конечно, нет. Его давно отключили. Мы бережем ресурсы — у нас осталось лишь несколько свечек и одна канистра керосина. Надо бы пополнить запасы, но море слишком неспокойно для «Морской авантюры». Неожиданно для меня Нора отлично управляется с лодкой — она может грести без устали много миль, она умеет находить путь по звездам, она знает каждый водоворот, каждый прилив и каждое течение в здешних, ее родных, водах. Но все годы, пока мы жили у моря, я ни разу не видела ее на воде. Где же она обучилась морскому делу?

— Я научилась от сестры, — говорит Нора, — она была «дитя воды».

Красавица Эффи, утонувшая в день моего появления на свет? Как же можно утопить «дитя воды»?

— Трудно, но можно, — мрачно говорит Нора. И напоминает мне, словно пытаясь сменить тему: — Ты в зале ритуальных услуг и сейчас увидишь первого в своей жизни покойника…

К счастью, свет в зале, где лежало тело, был тусклый. Я замешкалась у двери — мне вдруг стало страшно заглядывать смерти в лицо. У меня так заколотилось сердце, что слышно было, думаю, и трупу. Чик созерцал содержимое гроба безмятежно, словно рыбок в аквариуме. Может, он перевидал много покойников?

— Да уж повидал свою долю, — кратко сказал он, словно каждому из нас выделяется норматив. — Мисс Андерсон!

Последние слова прозвучали так, словно он представлял мне покойницу. Я осторожно приблизилась.

— Она не кусается, — сказал Чик.

Да уж надеюсь. Чик взял меня под локоть, приглашая подойти поближе.

Гроб был выложен чем-то белым с рюшами, словно форма для суфле. В нем лежало тело старухи, которая, к счастью, оказалась мне незнакома. Кожа лица напоминала свечной воск, а поджатые тонкие губы наводили на мысль, что она умерла с жалобой на устах. Я вспомнила, что миссис Маккью назвала мисс Андерсон «сварливой бабусей».

— Так что, вы думаете — ее кто-то убил? — шепнула я Чику.

— С какой стати я буду так думать?

— А тогда зачем вы здесь? И почему вы были на похоронах Сенги?

— Она была моя тетя. Тетя Сенга.

— Тетя Сенга?

Может, она и приходилась ему тетей, но почему-то ни одно слово Чика не внушало мне доверия.

Я сказала ему, что, по словам миссис Макбет, мисс Андерсон ужасно боялась, что ее похоронят заживо.

— В самом деле? — сказал Чик, вытащил из кармана перочинный нож и безо всяких преамбул ткнул мисс Андерсон в жесткую жилистую руку.