Книга Все равно будешь моей, страница 5 – Джанис Мейнард

Визит к врачу отнюдь не выдумка. Кирби не будет ждать ее к определенному времени. К счастью, педиатр приняла их вовремя, а осмотр прошел без сучка и задоринки.

Эмори пребывал в чудесном настроении, и Элеоноре хотелось, чтобы он произвел на Кристофера хо рошее впечатление. Ясное дело, это глупость. Тем не менее она все еще молодая мама и гордится своим покладистым малышом, желает, чтобы каждый встречный видел, какой это замечательный ребенок.

Дорога до лыжного курорта не заняла и получаса. Элеонора припарковалась около шале, не в силах сдержать восхищенного вздоха, несмотря на то что подростком проводила здесь много времени. Теперь это место было почти не узнать. Курорт претерпел немало изменений за время отсутствия Портеров. Здания и прилегающие территории выглядели просто безупречно.

Кристофер уже ждал ее на крыльце. Элеонора взяла с заднего сиденья сумки и детскую переноску. Когда они прошли через двойные дубовые двери с искусно вырезанными картинами гор и елей, она остановилась окинуть взглядом лобби. Оно показалось ей просто огромным, но тем не менее не лишенным уюта из-за нескольких каминов, которые зимой источали тепло по всему периметру.

Через высокие окна гости могли любоваться горнолыжными склонами. В декабре этот вид был особенно захватывающим. Но даже сейчас, в разгар лета, тут было на что посмотреть.

Кристофер указал на уютный диван, обитый веселенькой тканью в красно-синюю полоску.

– Присаживайся. Я принесу нам что-нибудь перекусить. – Он посмотрел на ребенка. – Какой милый парень.

– Его зовут Эмори.

– Назвала в честь его отца?

Ее сердце сжалось. Неужели Кристофер умышленно пытается вытянуть из нее эту информацию? Если так, она не готова говорить об этом сейчас. Еще нет. А может, и никогда не будет.

– Мне кажется, он начинает обретать все большее сходство со мной!

Она зарылась носом в светлые кудряшки малыша, которые пахли земляникой со сливками. Кристофер посмотрел на нее, перевел взгляд на Эмори.

– Наверное, можно сказать и так.

Сама того не осознавая, Элеонора сдерживала дыхание, пока Кристофер находился в комнате. Когда же он наконец вышел за угощениями, шумно выдохнула.

Эмори забеспокоился, заворочался у нее на руках, желая встать на ножки. Он почти научился ходить, успешно отвоевывал себе право держаться ручками за край кофейного столика в гостиной. Когда вернулся Кристофер, мальчик встретил его уверенной широкой улыбкой.

Кристофер поставил на стол лимонад и сахарное печенье.

– Смотри, кто-то уже освоился, – поддразнила Элли.

Кристофер театрально пожал плечами:

– Точно не я. У меня есть экономка, которая присматривает за шале. По всей видимости, думает, что я могу погибнуть голодной смертью, и каждый раз, когда приходит убирать, оставляет на кухне чудовищное количество выпечки.

– По всей видимости, ты ей очень нравишься.

Он печально покачал головой:

– Только в том смысле, если она хочет себе такого внука. Ей, видишь ли, почти семьдесят два года. Мне кажется, мои чеки ей больше по душе.

– Как скажешь.

Пожилая женщина явно не просто так угощает своего работодателя.

Кристофер сел на диван рядом с Элеонорой и усмехнулся, когда Эмори, не успев ухватиться за журнальный стол, шлепнулся на попку. Негодование ребенка было несколько комичным.

– Он еще доставит тебе хлопот, когда поймет, что может идти куда угодно.

– Представляю и уже пытаюсь обезопасить дом деда.

– Как поживает мистер Портер?

– По-всякому. Иногда оставляет очки для чтения в морозильной камере или забывает надеть брюки, но счастлив, что мы с Кирби рядом. Думаю, он боится, что его отправят в дом престарелых, поэтому старается всячески нам помогать.

– Ему повезло, что у него есть ты.

– Нам всем повезло.

Кристофер наклонился вперед и помог Эмори подняться.

– Вот так, молодой человек. Мир у твоих ног.

– Ну или, по крайней мере, этот стол. – Элеонора разрывалась между гордостью за бесстрашие сына и страхом, что он может навредить себе. – Мне кажется, он ничего не боится. Это и пугает меня до смерти.

Кристофер кивнул, наблюдая за ребенком.

– Не представляю, каково было моей матери. Семь парней – это тебе не шутка.

– Мне кажется, она святая.

Они рассмеялись, и их глаза встретились. Элеонора отвернулась и покраснела. Кристофер наклонился вперед, положил локти себе на колени и принялся рассматривать пол.

– Ты собираешься рассказать мне об отце Эмори? – спросил он.

Элеонора резко вдохнула, потрясенная вопросом. Кристофер никогда не уклонялся от трудных разговоров.

– Нет, не думаю. Я пришла поговорить о Кирби.

Она видела, как Кристофер вздрогнул.

– Элеонора, тебе пришлось нелегко.

– Пожалуйста, не забывай, что мы уже не дети.

Он бросил на нее горячий взгляд:

– О, поверь, я прекрасно это понимаю.

Ее бросило в жар.

Наверняка он также заметил, что у нее на пальце нет обручального кольца. Неужели именно поэтому позволил себе некоторую вольность?

– Кажется, ты предлагал перекусить? – Ей нужно было выиграть время, собраться с мыслями.

– Кажется, это значит, что мне нужно налить тебе лимонад.

Она мягко остановила Эмори, который пытался забраться на диван.

– Нет, малыш. Тебе нельзя лимонад. Вот, гляди, я взяла твою бутылочку.

Кристофер покачал головой:

– Бедный ребенок. Держу пари, ты и печенье ему не разрешишь?

– Конечно нет.

– Шучу. Знаю, что маленьким детям нельзя сахар. Сколько ему? Год?

– Десять месяцев. Он довольно крупный ребенок для своего возраста.

– Держу пари, дядя Кирби в восторге от него.

– Это так. Они чудесно ладят.

– Расскажи мне о Кирби. Почему ты думаешь, что он захочет поговорить со мной?

Элеонора сделала большой глоток и поставила бокал, еще наполовину полный.

– Последние полтора года дались ему особенно трудно. Не только из-за потери ноги, но и из-за того, что, будучи врачом, он вдруг стал пациентом. Понимаешь, он привык заботиться о других. А тут пришлось иметь дело не только с собственным телом, которое отказывалось подчиняться. Кирби вбил себе в голову, что теперь будет плохим врачом. Он имеет предложения по работе по крайней мере из четырех престижных медицинских центров в стране, но отказывается даже рассматривать их!

– Элеонора, я ему не советчик.