Онлайн книга «Актриса на роль подозреваемой»
|
– Будьте добры, проверьте ценные вещи и деньги. – Ценных вещей я здесь не держу, они в банке и в моей лондонской квартире. Деньги на картах, а наличкой, думаю, наберется всего-то тысяч десять-двадцать… – Все равно проверьте. Свердлин пожал плечами и подошел к стенному шкафу. Раздвинув створки, он пошарил рукой по карманам висевшего там серого твидового пиджака. – Странно! – пробормотал он. – Мне казалось… – Что, нет денег? – навострился Женька. – Но я точно помню! – воскликнул Сергей и принялся ощупывать все висящие в шкафу пиджаки. Работа оказалась не из легких, учитывая их количество, и Рита пришла ему на помощь. Десять минут спустя стало очевидно, что денег они не найдут. – Ладно, завязывайте, – сказал Фисуненко. – Сергей, мне от вас потребуются две вещи. Во-первых, как я уже говорил, список людей, часто бывающих в доме и знакомых с собаками. И, во-вторых, если выяснится, что пропало еще что-то, помимо наличности… – Да-да, само собой, – растерянно кивнул артист. – Я сообщу. – И еще одно: Антонина к вам тоже захаживает? – Только вместе с Илоной, она ведь без нее никуда… Погодите, вы думаете, это могла сделать Тонька? – А вы сами как думаете? – Я ее терпеть не могу, она меня – тоже, но убивать… – Может, убивать вас и не хотели. Вдруг всего лишь хотели временно вывести из строя? – Чтобы украсть двадцать тысяч? – А вдруг злодей полагал, что в доме гораздо больше денег? Или надеялся обнаружить что-то еще? – Что, например? – А вы не догадываетесь? Свердлин только плечами пожал. После сеанса гипноза он отказался возвращаться в клинику. – Пора возобновлять репетиции, – сказал он в ответ на возражения Риты. – В конце концов, я же не шпалоукладчиком работаю – авось не надорвусь! – Но курс терапии не окончен. – Дикий каждый день названивает и ноет, что мы в сроки не укладываемся – какая уж тут терапия? Они меня ждут, а могли бы уже сто раз дублером заменить! Рите показалось, что актер кривит душой: он не мог не понимать, что на его имени строится спектакль. Вздумай Дикий поменять актера на главную мужскую роль, продюсеры воспротивились бы, а зрители начали бы возвращать заранее раскупленные в Интернете билеты на премьеру. Рита не говорила Свердлину, что Илона в последнее время изображает недомогание и отказывается репетировать – пусть Дикий сам со всем этим разбирается, на то он и режиссер! Оставив Свердлина в доме и взяв с него обещание немедленно звонить в случае чего, Рита покинула его в сопровождении Женьки. Профессор уехал раньше, сославшись на то, что у него лекция в институте. – Надо бы навестить Илону, – сказал Фисуненко, забирая у Риты пакет с лекарствами. – Может, она расколется? – Думаешь, она искала дневник? – А ты не согласна? – Ну, во-первых, Илона могла устроить обыск, не травя Свердлина… – Они же поругались, помнишь? Вряд ли после скандала она заявилась бы к нему в дом как ни в чем не бывало! – Ты забываешь, что у Рогозиной есть ключи от дома Сергея. Все выходные он провел в Риме, и она могла преспокойно прийти в его отсутствие и найти все, что хотела! – Упс-с… да, пожалуй, тут промашечка вышла – не дотумкал я! Но что, если она хотела отомстить? – И деньги взяла, потому что ей на маршрутку не хватало? – А кто тебе сказал, что она приходила одна? – Ты опять про Антонину! – Точняк. Короче, чем дальше… Но поговорить с Илоной необходимо. Хочешь со мной? А вдруг Женька прав? Не поэтому ли Рогозина отказывается репетировать – вину чувствует или опасается разоблачения? Или у нее просто-напросто сдали нервы? Илона проживала в сталинском доме на Петроградской стороне, окна которого выходили на Большой проспект. Раньше он считался оживленным, но с появлением скоростных автомагистралей, конечно, уже не мог с ними соперничать по интенсивности движения. Зато здесь находились дорогие бутики, уютные ресторанчики и клубы, которые и не пытались составить конкуренцию пафосному Невскому проспекту. Илона жила на третьем этаже. На каждой площадке располагались всего четыре квартиры. Фисуненко позвонил в дверь с номером 23. Ждали они долго, но ответа не получили. Затем Женька снова позвонил и не отпускал кнопку несколько секунд – с тем же результатом. – Хорошо, – сказал он и, подойдя к соседней двери, надавил на кнопку звонка. В квартире послышалось шарканье тапок по линолеуму, и раздался старческий голос: – Кто там? – Следственный комитет! – внушительно произнес Фисуненко, привычным жестом доставая книжечку сотрудника. Вопреки ожидаемым требованиям предъявить документы хозяйка квартиры тут же распахнула дверь. Ею оказалась пожилая дама в банном халате с небрежно заколотыми на затылке волосами. В ее глазах не было обычной для стариков подозрительности, только любопытство. – Что ж вы вот так сразу дверь открываете? – не сдержалась Рита. – А вдруг грабители? – Да что с меня взять-то? – пожала плечами старушка. Женька все же сунул ей под нос удостоверение, на которое женщина даже не взглянула. – Случилось что? – поинтересовалась она. – Да вот соседку вашу, Илону Рогозину, не застали, – посетовал он. – В театре волнуются, потому что она на репетиции не ходит. – Мы с Илоной теперь редко встречаемся. – А когда вы в последний раз ее видели? – Во вторник вечером. Я к ней заскочила. Пирог испекла к приходу старшего внука, а он позвонил в последний момент и сказал, что прийти не сможет. Мне одной такой большой пирог не одолеть, вот я и решила к Илоне пойти да часть ей отдать… ну, и еще надеялась отношения восстановить. – И в каком состоянии вы ее обнаружили? – Да в нормальном состоянии! Правда, в квартиру она меня не пустила. – Она была не одна? – Понимаете, Илона в последнее время странная стала… – В каком смысле? – Даже не знаю, как объяснить. – Старушка потерла шею нервным жестом. – Раньше мы часто общались, и все больше на ее территории. Илона свою квартиру любит. И немудрено, ведь там красотища такая: мебель старинная, вазочки-статуэточки всякие. Как в музее, честное слово! И посуда у Илоны – любо-дорого посмотреть, а уж есть и пить из такой – так вообще сплошное удовольствие… – Так что же изменилось? – спросила Рита, опасаясь, как бы соседке актрисы не вздумалось подробно описывать каждую вещь в Илонином доме. – Она перестала меня приглашать. Говорила, что устает, что работы много. А один раз вообще… |