Онлайн книга «Актриса на роль подозреваемой»
|
И, галантно предложив Рите руку, Сергей поднялся с места. * * * – Мама? Да что вы такое говорите! Людмила Стебенкова являла собой воплощение благородного негодования. – Мама никогда не взяла бы чужого! – продолжала молодая женщина. Рита и не ожидала иной реакции: кто признает, что его близкий родственник – вор? – Вы должны что-то сделать! – продолжала бушевать Людмила. – Что именно? – Обелить мою мать, разумеется! Она – самый честный человек из всех, кого я знаю. И меня так воспитала: даже чужих игрушек брать не разрешала, а тут – драгоценности… Ни за что не поверю! Рита подумала, что отношение к ситуации Людмилы и Сергея Свердлина совпадает. Людмиле-то Евгеша матерью приходилась, а вот у Сергея нет причин ее выгораживать. Может, Евгения Михайловна Трубачева и в самом деле не имела к краже отношения? – Сделаю все, что смогу, – заверила она Людмилу. – Завтра отправлюсь по соседям. – Да я с ними говорила, – махнула рукой женщина. – Ничего путного не выяснила! – Вам они не скажут, а постороннему человеку – возможно, – возразила Рита. – А вы пока вот что сделайте: сходите в полицию и напишите заявление о пропаже матери. И не слушайте возражений: не принять не имеют права! * * * Дом, где обитала Евгения Трубачева, оказался кирпичным, построенным в конце семидесятых. На территории царил идеальный порядок: ухоженные газоны, на которых кое-где еще виднелись пучки пожухлой травы, деревья, высаженные вдоль чугунных заграждений, и полное отсутствие автомобилей, припаркованных около подъезда – факт сам по себе удивительный! Подойдя к парадному, Рита огляделась. У газона она заметила старушку, выгуливающую черного цвергшнауцера. Рита питала слабость к собакам, но из-за отца ей не разрешали заводить домашних животных. А теперь в их доме живет кот Абрек, оказавшийся беспризорным в результате трагической гибели танцовщика из отцовского театра. Цвергшнауцер выглядел мило, и Рита невольно улыбнулась, когда песик повернул к ней свою бородатую мордочку. Она развернула листок, на котором записала адрес Евгеши, и сверилась с номером квартиры на табличке, прибитой у двери в подъезд. – Вы кого-то ищете, девушка? – поинтересовалась хозяйка собаки. – Честно говоря, да, – ответила та. – Мне нужна Евгения Михайловна Трубачева. Лицо дамы с собачкой мгновенно сменило приветливое выражение на подозрительную маску. – А вам она зачем? – сквозь зубы спросила она. Рита удивилась такой реакции. – Видите ли, дочь Евгении Михайловны наняла меня разыскать мать… – Шли бы вы отсюда, – сурово прервала Риту женщина с собачкой. – Мать, видите ли, разыскивает! Но Рита не собиралась сдаваться: похоже, она случайно нарвалась на человека, который что-то знает. – Послушайте, – сказала Рита, вытаскивая из кармана удостоверение. – Я – частный детектив. В мое агентство обратилась Людмила Стебенкова с просьбой выяснить, что случилось с ее матерью. Людмила подала заявление в полицию, но вы же понимаете, что никто не станет сбивать каблуки в поисках никому не известной пожилой женщины. Дама внимательно прочитала все, что было написано в удостоверении Риты, и черты ее разгладились. – Ладно, – вздохнула она. – Чаю хотите? – Не откажусь! – обрадовалась Рита. Она терпеть не могла чай, предпочитая всем напиткам черный кофе, но ради хорошего дела можно и изменить привычкам. В квартире новой знакомой Риты, назвавшейся Риммой Анатольевной, проживал еще миттельшнауцер. Он недоверчиво обнюхал гостью и только потом вильнул хвостом. – Я выгуливаю их отдельно, – пояснила хозяйка. – Когда они вместе, все время задирают крупных собак – ничего не боятся, черти маленькие! Проходите в комнату, только тапочки наденьте. Рита с трудом нацепила шлепанцы тридцать шестого размера на свой сорок первый и пошла по коридору вслед за Риммой Анатольевной на кухню. – Вы извините, что не в гостиной принимаю, – сказала хозяйка квартиры, – но у меня, видите ли, ремонт. Только кухня пока не тронута. – Ничего, – улыбнулась Рита. – Мы и сами кухню предпочитаем другим помещениям в доме – все под рукой! Римма Анатольевна одобрительно кивнула и включила электрический чайник. – Так что вы можете мне рассказать о Евгении Михайловне, Римма Анатольевна? – спросила Рита. – У Жени с дочкой отношения не ахти. Я Людку с детства знаю, она вообще-то неплохая девка, только от матери слишком многого требует. Вышла, видите ли, замуж и хотела, чтобы Женя с детьми ее сидела. А Женя не такая, как большинство бабок, понимаете? В ней еще сил – о-го-го! Повезло, устроилась работать к какой-то актрисе. Правда, она ничего не рассказывала: как только о ней заходил разговор, Женя старалась сменить тему. Смешно, как будто государственную тайну хранила! – Интересно, – пробормотала Рита. – Но дело не в работе. Недавно объявились некие агенты и принялись наших одиноких жильцов обхаживать. И ко мне подкатывали, да сразу интерес потеряли, поскольку в моей квартире еще трое родственников прописаны. А на Жениной жилплощади только она, дочка прописана у мужа. – Вы полагаете, агенты нацелились на ее квадратные метры? – Они предлагали Женьке договор пожизненного содержания. Это ей-то, представляете? Да она всех их вместе взятых переживет! – Евгении Михайловне всего пятьдесят девять лет, верно? – спросила Рита. – Она здоровая как лошадь, слава богу, и ни в каком уходе не нуждается. А что до денег по договору, так она и у актрисы неплохо зарабатывала. Не миллионы, конечно, но на жизнь, вместе с пенсией, хватало. Вот Женька их и послала куда подальше! – Они отстали? – Ничего подобного! Стали по телефону названивать, предлагать условия одно лучше другого. Но Женя не сдавалась. Я считаю, она прячется, чтобы отвязаться от этих «агентов». – Возможно, – согласилась Рита. – А вы не думаете, что они могли что-то с ней сделать? Раз не вышло по-хорошему? Глаза Риммы Анатольевны расширились: – В смысле?.. Женьку похитили? – Может, и нет, – поторопилась успокоить ее Рита. – Но вы же знаете, что на квартирном рынке творится? – Да уж, полный беспредел! Они вполне могли Женю умыкнуть и держать где-нибудь, пока она не подпишет бумаги. Господи, может, она уже бомжует, а мы и не знаем? – Это вряд ли, – возразила Рита. – Если Евгения Михайловна жива-здорова, она пришла бы к дочери. – А могла и не прийти – она гордая! Не поползла бы к Людке на брюхе, а скорее отправилась бы к одной из подружек – их у нее предостаточно. |