Книга Танго с бабочкой, страница 83 – Барбара Вуд

— Что, как ты думаешь, случилось, Дэнни? — тихо спросил он. — Ты считаешь, что старый доктор допустил ошибку?

Руки Дэнни крутили в руках книжечку картонных спичек. Хотя он неподвижно сидел в мягком кресле, его ноги не могли спокойно стоять на оттоманке. Он был страшно возбужден.

— Ты слышал тех двух репортеров, Бон. Ты слышал, как они брали интервью у людей, которые ручались за того доктора. Они все знали его, доверяли ему и уважали его. И доктор сказал, что человек умер.

Дэнни перевел взгляд на своего друга, глядя на него из-под полузакрытых век.

— Ты веришь, что я воскресил его из мертвых?

Боннер сглотнул. Говоря по правде, ему не хотелось думать о том, что случилось сегодня вечером. И были времена, когда он боялся Дэнни. Как, например, теперь, со всей этой закручивающейся в спираль напряженностью. Дэнни поворачивал голову то в одну, то в другую сторону, и книжечка картонных спичек все мелькала и мелькала в его пальцах. Боннер узнавал признаки: в такие моменты Дэнни был наиболее опасен. Так он выглядел в ту ночь много лет назад, когда преследовал этого бедного старого доктора в Хилл Кантри, а затем позже, как раз перед тем, как Дэнни ненадолго уехал в Калифорнию, форт Орд, где ему нужно было свести счеты с каким-то сержантом. Дэнни был сейчас на грани разумного, был непредсказуем. И Боннер решил, что Дэнни наполнен какой-то отрицательной энергией, которая иногда пылала внутри него.

— Ну, я… м-м, не знаю, Дэнни. Я хочу сказать, что-то же воскресило его из мертвых, не так ли?

Дэнни осмотрел большое золотое кольцо на своей левой руке. Он повернул его к свету, наблюдая, как оно сияет и мерцает. Затем уголки его рта медленно поднялись в улыбке, и он сказал:

— Да.

Когда в дверь раздался стук, Боннер посмотрел на нее долгим взглядом, прежде чем встал и открыл. Если бы это был еще один репортер, он просто велел бы ему или ей убираться восвояси.

— Преподобный Маккей? — спросил вульгарный мужчина, стоящий в коридоре. — Преподобный Дэнни Маккей?

Боннер осмотрел его с подозрением. Во внешности незнакомца было что-то немного пошлое. Ему можно было бы дать пятьдесят лет, если бы он был одет буднично, но на нем были ярко-розовые брюки-клеш и облегающая рубашка цвета лаванды, золотые цепи, украшали его волосатую грудь. Огромный символ мира свисал с кожаного ремня.

— Фрэнк Холстед, — представился он, протягивая руку, на которой было слишком много колец.

После того как они пожали друг другу руки, он сказал:

— Вы не возражаете, если я войду и поговорю о небольшом дельце с вашим боссом?

— О каком дельце?

Холстед достал визитную карточку и вручил ее Боннеру.

— Я управляющий «Гуд Ньюс Продакшэн». Я думаю, что мы могли бы использовать кого-нибудь вроде преподобного Дэнни в наших воскресных программах. Мне кажется, его заинтересует предложение проповедовать еженедельно тремстам тысячам человек через телевизионную камеру.

Боннер посмотрел через плечо на Дэнни, который все еще смотрел в окно, зловеще молчаливый.

— Дэнни? — сказал Боннер.

— Что у него за дело?

Холстед пробовал заглянуть через Боннера в изящный пентхаус. Он едва мог видеть стоящего у окна Маккея.

— Так я могу войти?

Дэнни сделал знак, и Боннер сказал:

— Скажите сначала, что у вас за дело.

— Ну, то, что преподобный сделал сегодня вечером, будет интересно увидеть многим людям. Он же не может ездить по всему югу, а в его церковь помещается только семь тысяч человек. Но с помощью моих телевизионных станций можно собрать сотни тысяч людей, жаждущих услышать слово, проповедуемое Дэнни Маккеем. Что вы скажете, преподобный?

Дэнни опустил взгляд на свои руки. Он представил лицо мертвеца, пепельное и синее вокруг губ. Рыдающая жена и эти семь тысяч человек в полнейшей тишине. Затем подумал о людях в их гостиных, миллионах телевизоров по всей стране, и своем лице, своем голосе, своей силе, обращенной к каждому из них.

— Впусти его, — сказал Дэнни, — мы поговорим.

Беверли стояла у окна, глядя на таинственные огни хьюстонских нефтеперерабатывающих заводов. Она стояла там весь вечер, молчаливая и задумчивая, не притронулась к еде, которую ей принесла горничная, не съела даже морковные палочки, не выпила черный чай. Нужно было слишком о многом подумать. Сначала она подумала о делах фирмы. Она приехала в Хьюстон, чтобы организовать открытие двадцати закусочных «Королевские бургеры» По франшизе в Техасе. Затем она вспомнила о самом последнем сообщении Джонаса Бьюкенена.

Год назад, как раз перед тем, как она пошла на собрание Торговой палаты Голливуда, Джонас Бьюкенен позвонил, чтобы сообщить ей, что у него появилась первая новая информация о ее матери и сестре.

— Вы были правы насчет старого адвоката, — сказал частный детектив в тот вечер, когда пришел в ее офис. — Хаймен Леви-старший умер несколько лет назад. Его сын уехал из Калифорнии и согласно Ассоциации юристов ушел в отставку. Больше он не занимается адвокатской практикой. Я нашел его через налоговое управление — у меня есть друг, который работает в голливудском филиале. Хаймен Леви теперь живет приблизительно в сотне миль к востоку от Сиэтла. Он пишет детективные романы под псевдонимом.

Джонас Бьюкенен смог убедить мистера Леви достать из хранилища старые записи его отца и просмотреть их. Это был утомительный процесс, но Бьюкенен нашел то, что искал: второй ребенок-близнец, рожденный Наоми Двайер в пресвитерианской больнице в Голливуде, был взят на воспитание парой по фамилии Синглтон. И они назвали ребенка Кристина.

Это было то, что Джонасу удалось найти на тот момент. Он вернулся в Голливуд и сразу же занялся дальнейшим расследованием.

Он получил новую информацию и о матери. Он поехал на север и посетил дом престарелых, где, по словам предыдущих детективов, она когда-то работала поваром. Ему повезло, пожилая женщина, которая сейчас там готовит, была помощницей Наоми восемнадцать лет назад. Она была чернокожей и защищала Наоми, которую очень любила. Ничего не сказав другим детективам, она открылась Джонасу.

— Она сообщила, что ваша мать поехала во Фресно, где, как она сказала, жила ее кузина, мисс Энн Бургесс. Я поехал во Фресно и нашел мисс Бургесс. Она не захотела разговаривать со мной, но мне помог сосед. Он сказал, что кузина мисс Бургесс переехала в Сакраменто после того, как к ним однажды пришла полиция. Мое расследование в Сакраменто пока не дало результатов, но мои друзья работают над этим.

Это было год назад.

С тех пор Джонас периодические представлял новые сведения, ни одно из которых не имело большой ценности.

Синглтоны тоже, казалось, постоянно переезжали. Джонасу приходилось довольно много путешествовать, разговаривать со многими людьми и рыться в старых записях. А это требовало времени. Но затем он позвонил Беверли сюда, в ее хьюстонский гостиничный номер, чтобы сообщить, что, хотя, к сожалению, он потерял след семьи Синглтонов из-за развода двадцать лет назад, но у него на примете был человек, у которого могла быть кое-какая конкретная информация о теперешнем местонахождении Наоми Бургесс.