Онлайн книга «Сказка о Тройке»
|
– И еще девочки, – сказал Витька с горечью. – Ух, какие девочки в Китежграде! – Я не понимаю, ребята, – сказал Эдик. От обиды у него даже припухла нижняя губа. – Не смешно. – Ты еще не знаешь, до чего все это не смешно, – сказал Роман. – Тебе вот даже не пришло в голову спросить, почему мы сидим здесь так долго – Саша уже второй месяц, а мы с Витькой третью неделю. Уж не стал ли ты, чего доброго, эгоистом? – Ну как – почему… У Саши дела на заводе… – А мы с Витькой? – Н-ну… ну, я не знаю… В конце концов, почему я должен был об этом думать? – Эгоист! – сказал Роман, с грустью укрепляясь в этом ужасном предположении относительно Эдика. – Федя, полюбуйтесь, пожалуйста. Вот это – эгоист. Видите, как выглядит эгоист? Федя вздрогнул, поглядел на Эдика поверх газеты, мучительно засмущался и, поскольку обе руки у него были заняты, в полном смятении задрал правую ногу, снял пенсне и принялся тереть линзы о штанину. – По-моему… – пробормотал он. – Нет… Эгоист… Не может быть… Как же так… – Спасибо, Федя, – сказал вежливый Эдик. – Это была шутка. – Он оглядел нас. – Вы хотите сказать, что здесь имеет место бюрократическая волокита, из-за которой я вынужден буду задержаться? – Нет, – сказал я. – Нашей простой, многократно описанной и разоблаченной бюрократической волокитой здесь, к сожалению, и не пахнет. – Волокита! – презрительно сказал Витька и сплюнул сквозь зубы на одуванчик. Одуванчик увял. – Волокита… – мечтательно произнес Роман. – Волокита, Эдик, это, в сущности, прекрасно. Несешь, бывало, на подпись что-нибудь исходящее, а бухгалтер, шалун этакий, посылает тебя за визой к директору… Идешь к директору, а у директора, естественно, совещание, надобно подождать, садишься в кожаные кресла, пощебечешь с референтом, полистаешь газету, а там, глядишь, и совещание закончилось, – возвращаешься к бухгалтеру, а бухгалтер, шалунишка, на обеде… Садишься в кожаные кресла, пощебечешь со счетоводом… – Золотые люди, – сказал Витька. – День-два, и все готово… – А здесь? – спросил Эдик с интересом. – А здесь, Эдик, – сказал я, – ничего этого и в заводе нет. Здесь у нас – ТПРУНЯ! – Ну и что же? Я знаю. – Ты знаешь, что такое ТПРУНЯ? – осведомился Роман. – Знаю. Тройка По Распределению и Учету Необъяснимых Явлений. Витька хрипло захохотал. – Да, – сказал Роман, качая головой. – Распределение, значит, и Учет. И как же ты себе это представляешь? Эдик пожал плечами. – Я никак это себе не представляю. Зачем? Два месяца назад я подал заявку. Месяц назад меня любезно известили о том, что моя заявка зарегистрирована. Сегодня мне понадобился экспонат из Колонии необъясненных явлений, и я за ним прибыл. Вот и все. – Шалунишки! – вскричал вдруг Панург. – Учетчики-бухгалтеры! А между прочим, матриархат имеет свои преимущества! В Центральном московском бассейне некий гражданин повадился подныривать под купальщиц и хватать их за ноги. И вот одна из купальщиц, изловчившись, саданула его, нахального, ногой по голове. – Панург захохотал во все горло. – Она попала ему по челюсти, а сама вышла и отправилась одеваться. Проходит время, а нахального гражданина нет и нет. Вытащили его… – Панург снова захохотал. – Вытащили они его… – Панург еле говорил от смеха. – Вытащили, понимаете, они его, а он уже холодный! И челюсть сломана… Все мы, кроме Эдика, тоже не могли удержаться от жуткого смеха, хотя я ощутил некий озноб, Роман побледнел лицом, а по шерстистому загривку Феди прошла волна. Витька же, отсмеявшись, сплюнул на анютины глазки и спросил Эдика: – Понял? – Не совсем, – сказал Эдик, рассматривая Панурга, утиравшего глаза шутовским колпаком. – Не смешно тебе? – спросил Витька. – Честно говоря, нет, – ответил Эдик. – Ничего, привыкнешь, – пообещал Витька. – Время у тебя еще есть. – Да, – сказал Роман. – Время у тебя теперь есть. Никогда в жизни не было у тебя так много времени. И я сейчас объясню тебе, почему. ТПРУНЯ, Эдик, это не Тройка По Распределению и Учету. ТПРУНЯ, Эдик, это Тройка По Рационализации и Утилизации. – Ну и что же? – спросил Эдик. – Он воображает, будто ТПРУНЯ – это что-то вроде кладовщика, – с сожалением сказал Роман, обращаясь ко мне и к Витьке. – Он воображает, будто стоит ему принести накладную, как он тут же получит все, что ему положено… Что есть ТПРУНЯ? – осведомился он, обращаясь в пространство. Я немедленно откликнулся: – ТПРУНЯ есть авторитетный административный орган, неукоснительно и неослабно выполняющий свои функции и никогда не подменяющий собою других административных органов. – Понял? – сказал Витька Эдику. – Кладовщик – это кладовщик, а ТПРУНЯ – это ТПРУНЯ. – Позвольте, – сказал Эдик, но Роман продолжал: – Что есть Рационализация? – Рационализация, – мрачно ответствовал Витька, – это такая поганая дрянь, когда необъясненное возвышается или низводится авторитетными болванами до уровня повседневщины. – Однако позвольте… – сказал смущенный Эдик. – А что есть Утилизация? – вопросил Роман. – Утилизация, – сказал я Эдику, – есть признание или же категорическое непризнание за рационализированным явлением права на существование в нашем бренном реальном мире. Эдик опять попытался что-то сказать, но Роман упредил его: – Могут ли решения Тройки быть обжалованы? – Да, могут, – сказал я. – Но результаты не воспоследуют. – Как мордой об стол, – разъяснил Корнеев. Эдик безмолвствовал. Выражение решительности и готовности к благородному протесту медленно сползало с его лица. – Авторитетны ли для Тройки, – тоном провинциального адвоката спросил Роман, – рекомендации и пожелания заинтересованных лиц? – Нет, не авторитетны, – сказал я. – Хотя и рассматриваются. В порядке поступления. – Что есть заинтересованное… – начал Роман, но Эдик перебил его. – Неужели Печать? – спросил он с ужасом. – Да, – сказал Роман. – Увы. – Большая? – Очень большая, – сказал Роман. – Ты такой еще не нюхивал, – добавил Витька. – И круглая? – Зверски круглая, – сказал Роман. – Никаких шансов. – Но позвольте, – сказал Эдик, с видимым усилием стараясь подавить растерянность. – Если, скажем… скажем, оквадратить? Скажем… э-э… преобразование Киврина – Оппенгеймера?.. Роман покачал головой. – Определитель Жемайтиса равен нулю. |