Книга Паутина Старого Города, страница 26 – Алека Вольских

Руи на миг удивленно округлил глаза, потом сказал:

— А. Понял.

На секунду задумался. Спросил:

— Ты как обозначала чужие миры? Я имею в виду — для себя. Ты же различала их как–то между собой.

Динка поморгала озадаченно.

— Ну… Я давала им имена.

Руи заинтересовался.

— Интересно, и как ты назвала тот мир, где я вытащил тебя из провала?

— Пахнущий Серой, — ответила Динка.

— Ну да, логично. — Он с улыбкой фыркнул и добавил: — Однако официально этот мир на карте Старого Города помечен как А 19. Буква обозначает район Хараминска. Цифра — каким по счету этот мир был обнаружен и зарегистрирован наблюдателями.

— А кто такие эти наблюдатели? — спросила Динка.

— «Наблюдатели» — это правительственная организация, изучающая Хараминск и осуществляющая за ним надзор. Хотя по большому счету они держат под наблюдением всю Зону Апокалипсиса. И нас с тобой.

— Потому что мы мутанты? — спросила Динка.

Руи кивнул.

— Интересно, а кто находил все эти проходы, которые на карту нанесли? — спросила Динка.

— Сначала опирались на сведения, полученные от очевидцев, — ответил он. — Многие люди в День Апокалипсиса запомнили, где были воронки. В тех местах стали находить проходы, давали им учетный номер и наносили на карту. Позже начали использовать мутантов, вроде тебя, со схожими способностями — об одном из них я недавно рассказывал.

Динка кивнула, мол, помню.

— Но иногда проходы обнаруживают случайно: военные, мироискатели или те, кто нелегально приходит в Старый Город по каким–то своим причинам.

На самом деле, Динка многого не поняла, но признаваться не хотелось. Лучше сказать, что ей все ясно, а потом как бы между прочим начать задавать вопросы. Руи ей все объяснит, а в чем подвох не поймет.

Но возможности поспрашивать Динке не дали. У Руи в кармане завибрировал телефон. Отвечал он коротко, и разговор был недолгим.

— Мне нужно по делам, — сказал Руи, отключившись, и скомандовал: — К мониторам не подходи, иди в пансион.

— Руи, подожди, — остановила его Динка. — Я хотела про Старый Город спросить.

— Потом, — бросил он на ходу, схватил ключи от машины, и вышел в коридор.

Динка разочарованно выдохнула. Огляделась. Памятуя предупреждение Руи, решила сделать наперекор и села в его кресло. Оттолкнулась рукой от стола. Кресло крутанулось вокруг своей оси. В этот момент Динка увидела чью–то фигуру в дверях и остановилась.

В комнату для собраний вошла Рута. Недовольно скрестила руки на груди.

— Что ты делаешь в кресле Руи?

— А тебе какое дело? — не струсила Динка, но все–таки спрыгнула на пол.

Старушка смотрела на нее с недобрым прищуром — плохой знак. Такой взгляд бывал у Таисии.

— Не волнуйся, — буркнула Динка, — я уже ухожу.

Девочка направилась к двери, но когда была уже в двух шагах от порога, Рута ее остановила.

— Не липни к Руи, малолетка, — с тихой злобой сказала она. — Держись от него подальше.

Динка несколько секунд смотрела на нее молча, потом спросила:

— А если не послушаюсь?

— С тобой случится кое–что плохое.

Рута выглядела миленькой, с этими кудрями белых волос, собранными на макушке в длинный хвост, и большеглазым кукольным личиком. К тому же она была грудастой, и поэтому казалась женственной, мягкой. Но Динка точно видела, что на самом деле ничего милого в этой девчонке нет.

Страшновато, честно говоря. Во–первых, Рута на целых три года старше — пятнадцать лет, это вам не девочки–сверстницы. А во–вторых… Невозможно забыть, почему Вик назвал ее Девочкой Отравой.

— И что со мной случится? — спросила Динка назло страху.

Рута сузила глаза еще сильнее, до узких щелок.

— Ты знаешь, что я могу сделать ядовитой любую часть своего тела? — спокойно спросила она. — Например, выделять яд только через поры кожи на правой ладони?

Динка сглотнула подкативший к горлу комок и задумалась. Сделает? Способна она на это или нет? Рисковая? Отчаянная? Ясно, что она втрескалась в Руи по уши и теперь ревнует… Стоп. Что это за мысль сейчас была? Втрескалась в Руи?

Динка уверенно улыбнулась краем рта.

— Ничего ты мне не сделаешь. Руи тебя не простит. Я для него важна, поняла? Я всегда найду для него выход. А что ты ему можешь дать взамен? Свой яд?

В глазах Руты за секунду промелькнул целый калейдоскоп эмоций: злость, беспокойство, обида, отчаяние, снова злость. Губы дрогнули.

«В точку!», — подумала Динка.

Уж она–то знала, что Руи добрый, только когда его слушаешься. Сделаешь ему наперекор — разозлится по–настоящему. А когда он смотрит на тебя этим своим колючим ледяным взглядом, становится так невыносимо, что плакать хочется. Динка на себе испытала.

— Ты для него просто ребенок, — ехидно заявила Рута. — Я старше, уже почти взрослая. К тому же… У нас с ним даже имена похожи! Первый ударный слог совпадает!

— Пф! — прыснула Динка. — Ну, даешь… Ты, конечно, старше, но не похоже, что умнее. Понятно же, что я выросту. Глазом моргнуть не успеешь. А имена вообще ничего не значат. Люди не в имена влюбляются. Ду–у–ура!

Показав ей язык, Динка, довольная собой, развернулась к Руте спиной и вышла в коридор. Ей было даже немного жаль ее — в какой–то момент Рута выглядела действительно несчастной, а она, Динка, ударила по самому больному месту. Тут и думать не нужно. Все и так понимают, что Динка для Руи представляет большую ценность. Если Рута влюблена в него, то, ясное дело, ей обидно смотреть, как пришлая девчонка становится к нему все ближе.

«И ничегошеньки мне ее не жалко, — мысленно разозлилась Динка. — Сама виновата, дура белобрысая. Приказать мне держаться от него подальше… От Руи. Подальше. Ага, разбежалась. Даже Руи не сможет мне такого приказать. Сама решу, как близко к нему быть».

Если бы речь шла о ком–то другом — да на здоровье. Динка бы только плечами пожала. Но Руи — Динка вдруг очень ясно это поняла, — он для нее особенный.

Затылком она почувствовала движение — как будто стоячий и душный июльский воздух шевельнулся за спиной. На секунду у девочки похолодело в горле. Холод пополз по пищеводу, и желудок внутри сжался. Динка обернулась и окаменела — рука Руты была всего в нескольких сантиметрах от нее и тянулась ближе. Еще ближе. Еще.

Яд!

Динка была уверена, что на кончиках пальцев у Руты отрава. И если они дотянутся до ее лица… Вот же гадина! Она не просто отравить, а изуродовать ее решила!

Но несмотря на злость, Динка не могла даже пошевелиться. Чувствовала, что веки застыли, не мигают. Дыхание камнем застряло в горле. Страх сковал руки и ноги. На коже выступила испарина.