Онлайн книга «Тысяча и один день»
|
Но кого убивать? Вот это... животное? Не стоит оно того. – Кто он? – Я указываю на скорчившуюся «черепаху», вяло шевелящую лапами. Настоящая черепаха не может скорчиться, но сейчас такие тонкости меня не занимают. – Мой симбионт, – немедленно отвечает корабль. – Хозяин. Жилец. Подопечный. Наездник – в кавалерийском, а не энтомологическом смысле. Трудное понятие для твоего восприятия. Нет прямых аналогов. – Ты что, живой? – Да. – Какой же он, к Первоматери, экипаж? – бормочу я. – Стой!.. Это он приказал тебе и таким, как ты, держать барьер? – В некотором смысле – да. – И ты выполняешь, сволочь?!! – Я выполнял, – бесстрастно уточняет он, меняя настоящее время на прошедшее. – Остальные – выполняют. – Вас много? – Да. Вот так. Ну и чего ты добился, Тим Гаев? Твоя взяла, да? С безумным риском изъял один камешек из горного обвала? И ждешь, очевидно, благодарности от признательного человечества? – Значит, уничтожение всего не-вашего будет продолжено? Секундная пауза. Впору задействовать еще одну гранату – уже для себя. Затем он говорит с хорошо заметной неуверенностью в голосе: – Теперь не знаю. Возможно – нет. Решение будет принято позже и не только мною... Я уже не сижу – я валюсь навзничь, на мягкий теплый пол, широко раскинув руки. Уф-ф!.. «Не знаю» – уже хорошо. Это даже очень много! Роскошно много! Но живые звездолеты... С ума сойти. А мы-то ожидали продвинутой машинерии будущего... – А в чем дело? – спрашиваю я, сам дивясь тому, как быстро мой голос приобретает нагловатый тон. – Почему, собственно, «теперь»? – Дело в тебе. В твоем отношении к моему... назовем его все-таки подопечным. Это немного ближе по смыслу. Что-то туп я стал. Молчу, пялюсь на «черепаху» и стены, не могу сразу осмыслить. – Значит, если бы я убил этого... урода двускелетного?.. – Ты бы проиграл. Почему ты не добил его? – Зачем тебе знать? – бурчу я. – Любопытно. – Мне тоже... – Я пожимаю плечами. – Не знаю... – Ты не контролируешь процессы высшей нервной деятельности? – Не знаю! – рявкаю я. – Тебя устраивает такой ответ? – Да. И на том спасибо. – Кто ты все-таки? – спрашиваю я. – Слуга? Извозчик? Работник по контракту? – Слуга. Хозяин. Наставник. Нянька. Нет адекватного понятия. – А кто я тебе? – задаю я насущный вопрос. – Гость и возможный симбионт. Я подумаю. Ничего не понимаю. – А если бы я убил твоего симбионта – стал бы трупом? – Нет. Мне нужны вы оба. Мой симбионт был бы восстановлен, я умею восстанавливать живую органику, а ты стал бы пленным и был бы доставлен на центральную планету нашей цивилизации для всестороннего изучения. То, что вы называете барьером, в правильно вычисленный вами срок полностью стерилизовало бы вашу систему. Для изучения вполне достаточно одного экземпляра. Вот как. Эксмен медведя поймал. «А он меня не пускает...» – Зачем весь этот цирк? – кричу я. – Чтобы поймать меня в ловушку? И для этого ты пожег половину эскадры?! Почему нельзя было просто пленить любую капсулу? Почему в бою с нашей эскадрой участвовал ты один? Скажешь, не рисковал? – Моя миссия особого свойства. – Да? – Я безуспешно пытаюсь изобразить сарказм. – Нашим подопечным нужен ты, а не кто-то другой. – Почему? – Ты медленно мыслишь, Тимофей Гаев. Подумай, чем ты отличаешься от других представителей твоего пола. Понятно... Эксмен-уникум. – Вы не владеете телепортацией? – пытаюсь угадать я. – Владеют только самки. Когда изнеможение прерывает мой истерический смех, она показывает мне картинки. «Она» – потому что живые корабли, способные преодолевать межзвездные расстояния, бывают только женского пола. Зато голос ее как был, так и остался низким баритоном – наверное, так ей удобнее. – Шесть миллионов ваших лет тому назад... Желтоватое солнце едва пробивается сквозь облачный покров. Темновато и мрачновато. По очень пологим склонам дюн ветер гонит песок. Кой-где укоренились низкорослые кусты, но не видно ни одного дерева. Растения предпочитают стелиться по земле. Наверное, планета в самом деле тяжела – корням нет смысла держать неподъемные стволы. Какие-то мелкие существа снуют возле растений; одни из них выкапываются из песка, другие закапываются обратно. Ни одной птицы в небе. По склону дюны, руля лапами, скользит на брюхе существо покрупнее копошащейся в песке мелочи. Я улавливаю сходство с моим противником – почти такой же панцирь, такое же, только поменьше, полушарие головы... Работая лапами, существо держит в жвалах нечто вроде слабо шевелящейся лианы. Мелкие животные, брызнув врассыпную, стараются побыстрее зарыться в грунт. Одно не успевает. Касание лианой – мелкая тварь дергается и замирает. Бросив лиану, крупное существо вонзает в добычу жвалы... – Это наш предок, – поясняет корабль. – Наш общий предок с нашими подопечными. Высшая форма живой материи на тот момент. Понятно. У нас примитивный гоминид, соплеменник Люси, подобрал подходящий по весу и форме камень и огрел им зазевавшегося бородавочника – их первопредок научился пользоваться стрекательной лианой. Аналогия. – Три с половиной миллиона лет назад... Картинка меняется. Да-а, за «отчетный период» местность успела измениться радикально: нет никаких сыпучих дюн, пологие холмы поросли карликовыми растениями, каких не было на прошлой картинке, и поросли очень интересно: в шахматном порядке. Квадрат с одним видом растительности, квадрат с другим. Корявые кусты чередуются с длинными плетьми, вроде тыквенных. По узкой тропинке между квадратами ползет Двускелетный. Агротехника, все еще примитивная, но уже отказавшаяся от выращивания монокультур? – Переход к всеядности, развитие земледелия, – комментирует корабль. – Теперь два миллиона лет назад. Появление больших поселений, развитие ремесел, науки и промышленности... На месте бывших полей раскинулся город с домами в один-два этажа. Очень много приземистых движущихся экипажей, изрыгающих сизый дым. Коптящие трубы. А вон та сверкающая четырехэтажная архитектурная доминанта – не то храм, не то газгольдер... Картинка гаснет. – Еще через тысячу лет наши предки сумели преодолеть притяжение нашей планеты и выйти в космос на примитивных кораблях, подобных вашим, – продолжает корабль не слишком веселым голосом. – Спустя три тысячи лет они уже могли достичь ближайших к нашей системе звезд. Несколько пустынных планет, как в нашей системе, так и в ближайших к ней, были преобразованы и заселены. |