Книга Один из нас лжет, страница 60 – Карен М. Макманус

– Полиция Бэйвью отказалась от комментариев, сообщив только, что новые факты дают возможную причину обвинить Нейта Маколи – единственного из Четверки, у кого есть уголовное прошлое, – в убийстве Саймона Келлехера. Мы будем выходить в эфир по мере поступления информации. С вами была Лиз Роузен, служба новостей Седьмого канала.

Мейв стоит рядом со мной и держит пульт. Я дергаю ее за рукав.

– Можешь отмотать к началу, если не трудно?

Она отматывает, и я изучаю лицо Нейта на записи. На нем безразличное, почти скучающее выражение, как будто его уговорили пойти на вечеринку, где ему неинтересно.

Я знаю это выражение. Таким же оно было, когда возле молла я заговорила о «Пока Не Будет Доказано». Он замкнулся и выставил защиту. Не осталось и следа того парня, которого я знала по телефонному общению и поездкам на мотоцикле, который сидел в медиакомнате у меня дома. Или того мальчика, которого я помнила по начальной школе: галстук сбился набок, рубашка вылезла из штанов, когда он со свирепым видом вел по коридору рыдающую мать – только попробовал бы кто-нибудь засмеяться!

Я все еще верю, что этот Нейт и есть настоящий. То, что думает полиция, что она раскопала, ничего не меняет.

Моих родителей нет дома. Я хватаю телефон и звоню своему адвокату, Робин, но она не отвечает. Я оставляю ей такое длинное бессвязное сообщение, что голосовая почта его не принимает, и вешаю трубку с ощущением собственной беспомощности. Робин – моя единственная надежда получить информацию, но она не посчитает дело срочным. Это проблема не ее, а будущего адвоката Нейта.

Мысль о нем вызывает панику. Что сможет сделать по горло загруженный казенный защитник, который Нейта даже никогда не видел? Мой мечущийся взгляд натыкается на взволнованное лицо Мейв.

– Ты не думаешь, что он мог…

– Нет! – с яростью говорю я. – Мейв, брось. Ты сама видела, что это следствие идет вкривь и вкось. Одно время они думали, что убийца – это я. Они ошиблись, я в этом уверена.

– Все же мне интересно, что они нашли, – бормочет Мейв. – После такого вала негативных отзывов со стороны СМИ они наверняка очень осторожны.

Я молчу. Впервые в жизни я понятия не имею, что делать. В мозгу ни одной мысли, только клубится тревога.

А тем временем Седьмой канал перестает притворяться, будто узнал что-то новое, и повторяет кадры, относящиеся к следствию. Отрывки из передачи «Следствие ведет Мигель Пауэрс». Эдди с ее стрижкой, нагло показывающей палец всем, кто ее снимает. Представителя полиции Бэйвью по связи с прессой. Эли Кляйнфельтера.

Ну конечно! Я хватаю телефон и ищу фамилию Эли. Во время нашего последнего разговора он дал мне свой телефон и разрешил звонить в любое время. Надеюсь, в буквальном смысле.

Он отвечает с первого гудка:

– Эли Кляйнфельтер.

– Эли? Это Бронвин Рохас из…

– Конечно, конечно. Привет, Бронвин. Я так понимаю, что ты смотрела новости. Что ты об этом скажешь?

– Это ошибка. – Я смотрю на телевизор, а Мейв на меня. Ужас оплетает меня, как быстрорастущая лоза, сжимает сердце и легкие так, что становится трудно дышать. – Эли, Нейту нужен адвокат получше какого-нибудь наугад назначенного защитника. Нужен человек, которому не наплевать и который знает свое дело. Я думаю… в общем, я думаю, ему нужен ты. Что ты скажешь насчет того, чтобы взять его дело?

Эли отвечает не сразу и, когда начинает говорить, взвешивает слова:

– Бронвин, ты знаешь, что меня интересует это дело и я сочувствую всем вам. На тебя пытались переложить вину, и я уверен, что этот арест того же типа. Но у меня непочатый край работы и…

– Пожалуйста! – перебиваю я, и слова вырываются из меня лавиной. Я рассказываю ему о родителях Нейта, о том, как он фактически сам заботился о себе с пятого класса. Рассказываю все жуткие, рвущие сердце истории, которые слышала от Нейта, все, что видела или о чем догадалась. Нейт был бы вне себя от злости, но я никогда ни в чем не была убеждена так сильно, как в том, что сейчас ему нужен Эли, чтобы не попасть в тюрьму.

– Ладно, ладно, – говорит наконец Эли. – Я понял. Нет, серьезно, я понял. Кто-нибудь из его родителей сейчас способен разговаривать? Я выберу время для консультации и дам им некоторые идеи насчет того, куда обратиться. Это все, что я могу сделать.

Этого мало. Но хоть что-то.

– Да! – кричу я, изображая уверенность.

Два дня назад Нейт говорил, что его мать все еще держится, но я понятия не имею, как могли сказаться на ней сегодняшние новости.

– Я поговорю с его мамой. Когда мы сможем встретиться?

– Завтра в десять, в нашем офисе.

Мейв все еще смотрит на меня, когда я вешаю трубку.

– Бронвин, что ты собралась делать?

Я беру с кухонного стола ключи от «Вольво».

– Мне нужно найти миссис Маколи.

Мейв закусывает губу.

– Бронвин, нельзя же…

Вести это дело, как школьный совет? Да, она права. Мне нужна будет помощь.

– Поедешь со мной? Прошу тебя.

Она колеблется полминуты, потом смотрит на меня своими янтарными глазами.

– Ладно.

Когда мы идем к машине, телефон чуть не выпадает из моей потной ладони. Поступил, наверное, десяток звонков и сообщений, пока я говорила с Эли: от родителей, подруг, а еще с кучи номеров, которые я не знала, – наверное, это репортеры. Четыре сообщения были от Эдди, в разных вариантах: «Ты видела?» и «Что за фигня?»

– Мы расскажем об этом маме и папе? – спрашивает Мейв, когда я сдаю задом по дорожке.

– О чем этом? Об аресте Нейта?

– Не сомневаюсь, что это они уже слышали. О той… юридической деятельности, которой ты занялась.

– Ты меня не одобряешь?

– Не то чтобы не одобряю. Но ты срываешься с места, даже не узнав, что раскопала полиция. А там может быть что-то серьезное. Я знаю, что он тебе нравится, но… возможно, он все-таки это сделал?

– Нет, – отвечаю я. – И да. Я скажу маме с папой. Я не делаю ничего плохого, просто пытаюсь помочь другу. – На последнем слове я запинаюсь, и мы едем молча, пока не приезжаем к мотелю номер шесть.

Я испытываю облегчение, когда портье сообщает мне, что миссис Маколи все еще здесь живет, но к телефону в своей комнате не подходит. Это хороший признак – надеюсь, она сейчас там, где Нейт. Я оставляю ей записку со своим телефоном, стараясь не злоупотреблять подчеркиваниями и заглавными буквами. На обратном пути водительские обязанности берет на себя Мейв, а я звоню Эдди.

– Какого черта? – говорит она, сняв трубку, и тиски, сдавившие мне грудь, разжимаются от недоверия в ее голосе. – Сперва они считают, что мы сделали это все вместе. Потом начинают играть в «море волнуется», пока наконец не останавливаются на Нейте. Так мне показалось.