Книга Один из нас лжет, страница 8 – Карен М. Макманус

Кили оглядывается, будто в поисках объяснения.

– К чему это? Как-то связано с Саймоном?

Я пожимаю плечами:

– Наверное.

Пару дней назад я уже отвечал на вопросы директора Гупты о том, что произошло в штрафном классе, но, может быть, она организует второй раунд. Мой отец говорит, что у родителей Саймона большие связи в городе, и школа опасается судебного преследования, если обнаружится какая-то небрежность с ее стороны.

– Я пойду. Поговорим позже, о’кей? – Я быстро целую Кили в щеку, закидываю рюкзак на плечо и иду по коридору.

В приемной директора секретарь показывает мне на небольшую комнату для совещаний, где уже полно народу: директор Гупта, Эдди, Бронвин, Нейт и полицейский. Занимая последний стул, я чувствую, что у меня в горле слегка пересохло.

– А вот и Купер. Можно начинать. – Директор Гупта складывает руки перед собой. – Хочу представить вам сержанта Хэнка Будапешта из полиции Бэйвью. Он задаст вам несколько вопросов о том, чему вы были свидетелями в понедельник.

Сержант Будапешт по очереди пожимает нам руки. Он молод, но уже лысеет, волосы у него песочного цвета, лицо в веснушках. Не выглядит подавляющим и авторитарным.

– Рад познакомиться, – вступает он. – Много времени это занять не должно, но после разговора с семьей Келлехер мы хотим изучить обстоятельства смерти Саймона поподробнее. Результаты вскрытия пришли сегодня утром, и…

– Уже? – перебивает Бронвин, заработав от директора Гупты взгляд, который не замечает. – Разве это делается так быстро?

– Предварительные результаты могут быть получены через пару дней, – отвечает Будапешт. – На этот раз они совершенно определенные и показывают, что Саймон умер от большой дозы арахисового масла, поглощенной незадолго перед смертью. Что его родители находят странным, учитывая, как он внимательно относился к тому, что ест и пьет. Вы все сказали директору Гупте, что Саймон непосредственно перед тем, как упал, выпил чашку воды, так?

Мы киваем, и сержант продолжает:

– В чашке обнаружены следы арахисового масла. Без сомнений, именно от этого напитка Саймон и умер. Сейчас мы пытаемся установить, как арахисовое масло могло попасть в чашку.

Все молчат. Эдди смотрит на меня, потом отводит глаза, и на лбу у нее появляется морщинка.

– Кто-нибудь помнит, где Саймон взял эту чашку? – спрашивает сержант, занося ручку над чистым листом блокнота.

– Я не смотрела, – отвечает Бронвин. – Я делала задание.

– Я тоже, – говорит Эдди, хотя я мог бы поклясться, что она даже не начинала.

Нейт потягивается и смотрит в потолок.

– Я помню, – вызываюсь я. – Он взял чашку из стопки у раковины.

– Чашки стояли вверх дном или на донышке?

– Вверх дном. Саймон взял верхнюю.

– Вы не заметили, в чашке была какая-нибудь жидкость? Он ее встряхивал?

Я вспоминаю.

– Нет, просто налил туда воды.

– И выпил?

– Да, – отвечаю я, но Бронвин меня поправляет:

– Нет. Не сразу. Перед этим он разговаривал. Помнишь? – Она оборачивается к Нейту: – Он спросил тебя, не ты ли подсунул нам в рюкзаки телефоны, из-за которых нас и оставили после уроков.

– Да, мобильные телефоны. – Сержант Будапешт что-то строчит в блокноте. Он ни о чем не спрашивает, но Бронвин все равно объясняет:

– Кто-то нас подставил. Вот почему нас и оставили после уроков. Мистер Эйвери нашел у нас в рюкзаках телефоны, которые нам не принадлежали. – Она оборачивается к директору Гупте с обиженным лицом. – Это же очень несправедливо. Я вот хотела спросить: это будет записано в личном деле?

Нейт закатывает глаза.

– Это не я. Мне тоже кто-то сунул телефон в рюкзак.

Гупта хмурится.

– Я впервые об этом слышу.

Она смотрит на меня, но я пожимаю плечами. Последние пару дней я меньше всего думал об этих телефонах.

Будапешт не выглядит удивленным.

– Мистер Эйвери говорил об этом, когда я с ним встречался. Он сказал, что никто из ребят не пришел за телефоном, поэтому он решил, что вас все-таки подставили. – Он зажимает ручку между средним и указательным пальцем и ритмично постукивает ею по столу. – Это не могло быть своего рода шуткой, которую над вами сыграл сам Саймон?

– Не вижу смысла, – отвечает Эдди. – У него в рюкзаке тоже был телефон. К тому же я едва его знала.

– Вы с ним оказались в королевском дворе бала в одиннадцатом классе, – напоминает Бронвин.

Эдди моргает, будто только сейчас это вспомнила.

– Кто-нибудь из вас имел трения с Саймоном? – спрашивает сержант. – Я слышал о приложении, которое он написал – «Про Это», кажется? – Он смотрит на меня, я киваю. – Кто-нибудь из вас туда попадал?

Все, кроме Нейта, мотают головой.

– Много раз, – отвечает он.

– За что? – спрашивает сержант.

Нейт ухмыляется:

– За всякую хрень…

Директор резко его одергивает:

– Мистер Маколи, выбирайте выражения!

– За всякую ерунду, – поправляется Нейт. – В основном из-за девчонок.

– Вас это раздражало? Что о вас сплетничают?

– На самом деле нет.

Похоже, что он говорит искренне. Наверное, стать героем сплетен – не слишком большая неприятность по сравнению с арестом. Если арест действительно был. Саймон ничего об этом не размещал, так что никто не знает точно, чем занимается Нейт. Несколько некрасиво получается, что нашим единственным надежным источником новостей был Саймон.

– Но вы трое, – смотрит на нас Будапешт, – туда не попадали?

Мы снова качаем головами.

– Но когда-нибудь волновались из-за такой возможности? Чувствовали, что у вас над головой что-то нависло?

– Только не я, – отвечаю я, но мой голос звучит совсем не так уверенно, как мне бы хотелось.

Я отвожу взгляд от полицейского и успеваю заметить, что Эдди и Бронвин создают резкий контраст: Эдди бледная как смерть, а Бронвин красная как помидор. Нейт несколько секунд смотрит на них, отклонившись назад вместе со стулом, потом переводит взгляд на сержанта.

– У каждого есть свои тайны, – произносит он.

Моя тренировка в этот вечер затянулась, но папа заставляет всех ждать моего возвращения, чтобы вместе поужинать. Когда наконец в семь часов мы садимся за стол, мой брат Лукас держится за живот и пошатывается, изображая невыносимое страдание от голода.

Тема обсуждения та же, что и всю неделю: Саймон.

– Надо было понять, что полиция в какой-то момент вмешается, – говорит папа, зачерпывая ложкой горку пюре на своей тарелке. – Что-то не так в смерти этого мальчика. – Он фыркает. – Может быть, арахисовое масло было в водопроводе? Для адвокатов это будет праздник.