Онлайн книга «Исландская карта»
|
– Сколько? – переспросил Розен и немедленно получил от Лопухина толчок ногой: сиди, мол, и играй, не ты здесь жертва… – Десять тысяч. Согласны? Я мечу первый. Три сотенные бумажки упали на стол. Лопухин ловко раздал карты. – Играю. – Цесаревич бросил на стол мятую сотню. – Поддерживаю, – кивнул Розен. – И я также, – отозвался Лопухин. – Будем прикупать? – Прикуп – по взаимному согласию? – осведомился Розен. – Точно так. – Тогда я согласен. – А я нет. – И цесаревич выложил пять сотенных купюр. Розен ответил – и только. Ответил и Лопухин. – Теперь прикупаем? – Пожалуй. Тирьям-пам-пам. Цесаревич сбросил две карты. Розен и Лопухин – по три. – Отвечаю и поднимаю на пятьсот. – Наследник кинул в банк тысячу. – Пас. – Розен бросил карты. – Не нравится мне это, – поморщившись, сказал Лопухин. – Ну хорошо, Мишель, вскрываю. Вот тысяча. Что у тебя? Ого! Три дамы и джокер. Стало быть, каре. Мне с двумя тузами ничего не светит. Банк твой. Чистый выигрыш цесаревича составил две тысячи четыреста рублей. Наследник престола заметно повеселел. В следующей партии выиграл Розен, предъявив фоль, и забрал банк в девять тысяч. Затем три раза подряд счастье улыбнулось цесаревичу. Выиграл он, впрочем, немного: Лопухин и Розен быстро пасовали. Потом битый час никому не везло. – Настоящая игра начнется, когда не одному, а всем игрокам придет хорошая карта, – сказал Лопухин, откупоривая третью бутылку коньяку, на сей раз привычного шустовского. – Вот тогда из кого-то перья полетят… – Из тебя, Николас, – захохотал цесаревич, в то время как Розен метал карты. На этой раздаче Лопухину не пришло ничего, зато между полковником и цесаревичем пошла настоящая рубка. В конце концов Розен не выдержал и вскрылся. Против его масти Михаил Константинович смог выставить только фоль – правда, старший, но все-таки фоль, – и взволнованный Розен обеими руками подгреб к себе целый курган ассигнаций. – Шестнадцать тысяч, – подсчитал в уме Лопухин. – Поздравляю вас. Ну-с, Мишель, из кого перья летят? – Играем еще! – закричал наследник. – Изволь. В следующей партии граф не только отобрал у полковника две трети его выигрыша, но и, подняв ставку до лимита, заставил цесаревича спасовать. Пока Лопухин сгребал выигрыш, наследник быстро перевернул его карты. – Э, Мишель, так не по правилам! – запротестовал граф. – Нет, вы поглядите! – кипятился цесаревич. – Одна пара, да и та младшая! Против моей тузовой тройки! Знал я, Николас, что ты цербер, но не знал, что жулик… – Блеф допускается правилами игры, – спокойно отвечал граф. – Это гамбургский похен. Тебе сдавать, Мишель. – Ах ты так, да? Ну держись! На сей раз граф ответил и надбавил, даже не взглянув на выпавшие ему карты. Цесаревич поднял ставку до пятисот рублей. Розен бросил в банк сразу две тысячи. – Ставлю три, – сказал Лопухин. – Надо бы больше, но уж так и быть. Протянем удовольствие. – Вы не собираетесь посмотреть свои карты? – осведомился у него Розен. – Зачем? Я чувствую, что карта хорошая. И пока мне этого довольно. Или вы желаете прикупить? – Пока нет. – Вот и я тоже. Твой ход, Мишель. – Ставлю пять. – Десять, – тихо и серьезно сказал Розен. Теперь и Лопухин взглянул на свои карты. На одно мгновение Розену показалось, что «цербер» выйдет из игры, однако он справился с собой и почти равнодушно бросил: – Отвечаю десять. – Прикупаем? – Зачем? Еще рано. – Блефуешь, тирьям-пам-пам, – злорадно засмеялся цесаревич. – Вижу, что блефуешь. Будешь наказан. Отвечаю. Розен и Лопухин в свой черед отсчитали по десять тысяч и бросили в банк. Шелестящая груда ассигнаций заняла весь центр стола. – Будем прикупать? – Уже? Ну что ж, пожалуй… Розен молча кивнул. К общему удивлению, он не прикупил ни одной карты. Лопухин – одну. Цесаревич – тоже одну. – Чье слово, господа? – Мое, – отозвался цесаревич. – Ставлю двадцать. – Нельзя, Мишель, – осадил Лопухин. – Лимит всего десять. – Правда? Ну, пусть будет десять, тирьям-пам-пам. Валяй, полковник. Розен долго думал. Потом со вздохом бросил карты. – Пас. – Отвечаю десять, – фальшиво бодрым голосом произнес Лопухин. – Думаешь, я тебя вскрывать буду? Ха-ха! Вот тебе еще десять, тирьям-пам-пам! – Отвечаю. Груда ассигнаций угрожающе расползлась. В банке находилось уже более девяноста тысяч. – Не проиграй секретные суммы, Николас! – захохотал цесаревич. – Блефуешь ведь. Я тебя насквозь вижу. Отвечаю десять. – И еще десять. – Стой, тирьям-пам-пам! Давай на запись? – Мы договорились играть на наличные, Мишель. Если пасуешь, так и скажи. – Не дождешься. Где мои резервные? Бросив карты на стол рубашкой вверх, наследник заметался по каюте. Из недр саквояжа, из карманов сюртука, из ящиков бюро было извлечено около тысячи рублей золотом и ассигнациями, пять тысяч марок и несколько кредитных билетов лондонского банка. – Достаточно? Лопухин быстро пересчитал, прикинул в уме курс и покачал головой: – Здесь чуть больше пяти тысяч рублей. Половины не хватает. – Карп! Ка-а-арп! Сом Налимыч! Явился дворецкий – скорбный, как на похоронах. – Карп, сознавайся, ты мои деньги припрятывал? Поклонившись, дворецкий ответил отрицательно. Помилуй бог! От кого бы он стал их припрятывать? – От меня! – в бешенстве закричал цесаревич. – Нет? Не врешь? Тогда тащи шкатулку. Где шкатулка? У дворецкого подкосились ноги. – Хоть убейте, ваше императорское высочество… не дам! Костьми лягу. Убивайте, воля ваша… – Что в шкатулке? – деловито осведомился Лопухин. – Орден Андрея Первозванного! – позабыв приличие, возопил дворецкий. – И другие подарки для японского царя… Не дам, ваше императорское высочество! Хоть режьте. – В самом деле, Мишель, нехорошо… – улыбнулся Лопухин и вдруг подмигнул. – Но ты ведь это не всерьез? Я сам любил когда-то такие шутки. |