Книга Чужие страсти, страница 123 – Эйлин Гудж

— У нас все хорошо, — взглянув на Кента, ответила за обоих Абигейл. — С нетерпением ждем, когда ты снова вернешься домой. Я подготовила тебе комнату на новом месте. Думаю, тебе понравится, как я ее обставила. Все, что нам осталось сделать, это купить тебе что-то из одежды.

Феба пожала плечами.

— Конечно, как считаешь нужным.

Кент прокашлялся.

— Мы тут поговорили с твоей мамой и пришли к согласию, что тебе в настоящее время лучше пожить у нее, — сказал он. — Хотя я был бы очень рад, если бы ты могла на выходные приезжать ко мне. Ну, возможно, не каждую неделю, но хотя бы пару раз в месяц. Ты, конечно, будешь решать сама. Я понимаю, что тебе ко всему этому нужно еще привыкнуть, — добавил он более осторожно, имея в виду их текущую семейную ситуацию.

Но Феба, похоже, совершенно не думала о новой подружке своего отца. Она переводила взгляд с Абигейл на Кента и обратно.

— Значит, вы оба теперь вроде как ладите между собой? — В голосе ее звучала нотка недоверия.

Кент искоса взглянул на Абигейл, и та спокойно ответила:

— Как бы там ни было, мы по-прежнему твои родители. И это самое главное. Мы очень любим тебя и желаем только самого лучшего.

Феба не ответила. На ее лице, казалось, мелькали какие-то тени, как бы подтверждая, что внутри у нее происходит напряженная борьба. Наконец Феба, похоже, решилась и голосом, напоминавшим прежние дни, еще до того, как она стала замкнутой и агрессивной, а в самое последнее время — вежливо отстраненной, мягко произнесла:

— Я знаю, мама. И мне очень жаль, что я разочаровала вас. Если мои слова хоть как-то помогут вам, поверьте: это не было направлено ни против тебя, ни против папы.

На глаза Абигейл навернулись слезы. Она быстро заморгала, твердо решив не дать эмоциям взять над ней верх. В конце концов, речь шла о Фебе, а не о ней.

— Мне тоже очень жаль, — сказала она. — Я знаю, что в нужный момент не всегда была рядом с тобой. Но я обещаю тебе, что с этого дня все будет по-другому.

Уголки рта Фебы изогнулись вверх — то была какая-то странная улыбка человека, уставшего от жизни, человека, намного старше ее, познавшего слишком много разочарований, чтобы верить, что все можно начать с нового листа.

— Дело не только в тебе, мама. Или в вашем разводе. Есть… и другие вещи. Вещи, которые к вам, ребята, не имеют никакого отношения. — Она сделала паузу, словно раздумывая, продолжать ли ей дальше.

— Все в порядке, Феба. Ты в безопасности, — тихонько произнес доктор Эрнст.

Феба сидела, опустив голову, и нервно сплетала руки у себя на коленях; на щеках ее выступили красные пятна.

— Я не хочу, чтобы вы ненавидели меня, — срывающимся голосом сказала она.

— Ох, детка. — Кент уже поднял руку, чтобы обнять дочь, но, увидев, как она напряглась, тут же со смущенным и несколько обиженным видом быстро отдернул ее. — Разве ты не знаешь, что ничто на свете не может заставить нас ненавидеть тебя? — Его голос от переизбытка чувств казался надтреснутым.

— Что бы там ни было, нам ты можешь сказать это. Все нормально, — подхватила Абигейл.

Феба по-прежнему сидела, опустив глаза. Когда она наконец смогла продолжить, ее слова скорее были обращены в пол, чем к кому-то в этой комнате.

— Я… Вначале я ни о чем таком не думала. Там было одно задание на дополнительные баллы, которое я выполняла по его предмету, и он сказал, что поможет мне с ним. Он всегда помогал детям с такими вещами, так что его предложение не казалось чем-то необычным, понимаете? Я просто подумала, что это очень хорошо с его стороны. — Она замолчала, прикусив нижнюю губу.

— Что же произошло потом? — подтолкнул ее доктор Эрнст.

Но у Абигейл уже появилось странное ощущение в области солнечного сплетения. Она знала, к чему все это ведет. Разве не то же самое произошло и с ней в свое время? Господи, ну почему она не разглядела все эти подсказки?

— Сначала все было хорошо. С его стороны не было никаких непонятных действий и вообще ничего такого, — продолжала Феба. — Потом однажды он повез меня к себе домой, чтобы мы могли поработать над проектом в более спокойной обстановке. Его жены и детей не было, поэтому он сказал, что теперь весь дом в нашем распоряжении. — Она покачала головой, словно поражаясь собственной наивности. — Да, я знаю. Вы хотите сказать, как можно быть такой дурой? Я знаю, что такие вещи случаются постоянно, я видела это по телевизору, но почему-то не думала, что он может относиться к таким мужчинам. Я имею в виду, что, во-первых, он намного старше, у него есть жена и дети… и вообще. Откуда мне было знать? — Голос ее сломался, она в панике быстро посмотрела на доктора Эрнста, но тот ободряюще кивнул ей, и Феба вернулась к своему рассказу: — Я не ожидала, что такое может произойти, клянусь вам. Затем, после того как мы… — Она запнулась, и щеки ее густо покраснели. — Я хотела остановить все это, но по какой-то причине не могла. Это было так, будто он взял надо мной контроль. А еще я чувствовала себя ужасным человеком, жизнь которого разрушена, поэтому… какая уже разница?

Кент в шоке смотрел на дочь, не веря своим ушам.

— Ты хочешь сказать, что у этого мужчины был с тобой секс? — Голос его дрожал от ярости.

Феба подняла голову, и ее глаза с мольбой устремились на него.

— Не сердись на меня, папа. Теперь я знаю, что поступила неправильно. Я бы очень хотела вернуть все обратно, но уже слишком поздно.

— Ты думаешь, что я сержусь на тебя? О Боже. — Кент закрыл лицо руками, издав тихий сдавленный стон. Когда он поднял голову, глаза его были мокрыми. Он повернул свое искаженное страданием лицо к Фебе: — Детка, я хочу, чтобы ты выслушала меня, потому что это важно. — Он говорил медленно, тщательно подбирая слова, и смотрел ей в глаза. — Это не твоя вина. Что бы ты ни думала, этот человек, твой учитель… он использовал тебя. И ты можешь быть уверена, что этого больше никогда не произойдет, как не произойдет ни с какой другой девочкой. Будь моя воля, он бы уже сидел за решеткой, — добавил Кент сквозь зубы.

Феба выглядела несколько встревоженной.

— Но он не преступник. Все было не так, — запротестовала она со слезами в голосе.

— Тебе шестнадцать. А он взрослый человек. Господи, если бы он сейчас был здесь, я размазал бы его по этой стенке. Я бы…

Доктор Эрнст поднял руку, призывая Кента помолчать.

— Дайте Фебе закончить. Важно, что она чувствует по этому поводу.

Абигейл сидела в шоке, слишком оглушенная, чтобы что-то говорить или хотя бы двигаться. Сначала она вообще не могла уяснить, о чем Феба им рассказывает. Затем до нее дошло: моего ребенка изнасиловали. Называйте это как хотите — соблазнили, воспользовались, подвергли сексуальным домогательствам, — но сознание Абигейл все равно воспринимало происшедшее с Фебой как изнасилование. История повторялась. Потому что тот омерзительный случай из ее прошлого, случай, который она всеми силами старалась похоронить, в конце концов так и не умер. Он восстал из своей могилы, чтобы украсть у Фебы ее невинность, и при этом нанес ей такой серьезный моральный удар, что девочка попыталась покончить с собой.