Онлайн книга «Деревенский бунт»
|
Конюх испуганно перекрестился: – О господи, экие страсти удумали, ироды, бома [175] их побери, коров клонировать… Вот у нас в колхозе корова жила… Доилась с хвоста, давала вёдер до ста. Доярки её к заплоту привалили да ишо пять лет доили. Потом зад отрубили да ишо десять лет доили… Клонировать… Верно, с коров-то и до баб и мужиков доберутся, и тех почнут клонировать… Ой, паря-а… конец света… Конский Врач обречённо покачал головой: – Шо ви говорите, шо ви говорите, господа конюхи?! Ох, далеко нам таки до Америки… Конюх фыркнул: – Далёко?.. Дак и ладно: видел я кина американские про ихну жись. А какая у их жись?! Что дом, то содом, что двор, то гомор, что улица, то блудница. Прости, Господи. – Конюх опять побожился. – Вот те и Америка… Конский Врач, смеясь, пошёл вихлеватой походкой, а конюх тронулся следом, передразнивая походочку ветеринара. – Фу ты, ну ты, ножки гнуты… Походочка, что в море лодочка… * * * Когда Конский Врач отчалил, бригадир вновь заиграл на гармони, а конюх, приплясывая, позвякивая уздой, снова зачастушил: Растащили наш колхоз,
Кто за гриву, кто за хвост…
А теперя из Америки везут окорочка,
Больше их никто не купит,
Нашли Ваньку-дурачка…
Вы, девчата, не ходите
С демократами гулять —
Демократы вас научат
Мать-Россию продавать.
Когда гармонь стихла, конюх, сопревший и упавший на лавку, похвастался: – Ловко на пару-то выходит. Артистов из телевизера заткнем за пояс… – Тут конюх смущённо отвел глаза. – Громобоюшко, а может, тово… – Чего «тово»? – А тово… может, Ильюша, и меня прихватишь на «Играй, гармонь!»… На пару и спляшем, и споём… Бригадир засмеялся, озирая мелкого старичка от сыромятных ичиг до сплющенной кепки. – А не рассыпешься, плясун? Ты бы, дед, лежал на печи да протирал кирпичи, а то «и спля-ашем и споё-ом»… Полёживал бы на печи, заливал баушке бухтины, Бухтин дак… Конюх обиженно поджал губы, а потом колесом выгнул грудь: – Да я, Илюха!.. Да я!.. Да я молодых троих перепою, перепляшу. Баушка не даст соврать… «Рассыпешься…» Обидел ты меня, Ильюша… Бригадир покаянно погладил старого по плечу, но дед не унимался: – О-ой, я, бывалочи, на Троицу рюмочку опрокину, дак и пою, и пляшу, пока не упаду. Силком с поляны уносили… Бригадир согласно кивнул головой: – Ладно, Мартемьян Иваныч, уговорил… Приходи на спевки… будем спеваться… * * * К правлению подплыла коза Ада; за Адой козёл Борька брёл блатной походочкой и с магнитофончиком, откуда хрипела блатная песенка: На Дерибасовской открылася пивная,
Там собиралася компания блатная,
Там были девочки Маруся, Роза, Рая,
И с ними вместе Яшка Шмаровоз…
Там били девочек Марусю, Розу, Раю,
И бил их лично Яшка Шмаровоз…
Коза Ада, не удержавшись, стала приплясывать. Бригадир, отложив гармонь, крикнул: – Эй ты, Обалдуй, выруби тарахтелку!.. Козёл Борька, усмехнувшись, выключил магнитофон. Конюх горестно покачал старой головой: – Пошто путних-то песен не стало?! Чтоб по-божеськи, по-руськи. Соромщину базлают. Бригадир пояснил деду: – Дак чо уж, паря, даёт мирово сообчество, то и горланят. Коза Ада скосоротилась: – Лохи… Чучела замшелые… Отстали от жизни. Когда Борис Обалдуй с Адой отошли за палисадник и закурили, конюх, кивнув на Борьку, припомнил: – Вот, Ильюша, у козла Борьки ране жизнь была, не жизнь, паря, малина: кормили от пуза, в козьей стаюшке краше, чем у домовитой бабы… – Дак с его же, дед, столь шерсти начёсывали!.. Бабы едва поспевали прясть. – Во-во… – А девать некуда, дак возами в Англию возили… В сани або в телеги возы наметам, брезентишком укроем и… в Англию… – Во-во, Ильюха, не токмо Ботала, вся Англия в козьих варьгах да козьих чулках ходила. А шерсть откуль?.. Отсуль, из Боталы, от Обалдуя… А как о ту пору козёл ишо не пил и не курил, и харчи были ладные, дак у его, паря, денно и нощно шерсть росла. Сёдни бабы, скажем, остригли, назавтра, глядишь, опять зарос по самые рога… – Да чо ты мне, дед, толкуешь?! Я чо, в Америке жил?! Я чо, козла Борьку не знаю?! Знаю… Помнишь, дед, какое племя от Борьки шло?.. – Коли не пил да не курил, дак и козлята, адали [176] поросята… – Шерстяные, племенные. Помнишь, дед, на коней меняли козлов и коз? – Да ишо и, паря, торговались. Помнишь, Ильюха, ловкачи же норовили старого коня абы древнюю кобылу всучить за козу або козла? А за Борьку, помнишь, трактор сулили, но мы отказались? Борька же не козёл – шерстяная фабрика… А сколь в Англию козлят спровадили. Старики поговаривают, дескать, в Англии сплошь козлы из Боталы… – Вот Борьке и уваженье от колхозу: в партию приняли, Доской почёта наградили… – Дак, Илюша, козёл и по сю пору на «доске» красуется… Так шепетко [177] на карточке вышел, адали, паря, живой… Это уж после коза Дереза в его втрескалась по самые рога, умыкнула карточку с Доски почёта да в козьей стаюшке и повесила… – Пошто?.. Обалдуй и поныне на Доске… висит. – Дак это, Ильюша, уже другая карточка. – И чо с козлом подеялось?.. – Дак чо подеялось?! Как Бухало очеловечил козла, да недочеловечил, вот он и не пришей кобыле хвост… У Конского Врача днюет и ночует. А тот разве добру научит?! Срамные картины глядят на пару… Конский Врач-то и научил козла водку пить …Бухло же… и махру смолить. – Да-а, хана Борьке козлу… – И козу Дерезу кинул, изменщик коварный, – пожалел конюх тихую козу. – Коли ветер в поле, дак и маруху дачную завёл… – В колхоз сманил… Демократка ишо та, пробу негде ставить… – Да-а, Ильюша, сполюбил красавицу, на всю округу славится… Блудня… Коза Ада, краем уха услыхав про себя, весело заблеяла: – А тебя, дед Бухтин, завидки берут. Хоча есть, а мочи нету… Конюх отмахнулся: |