Онлайн книга «Русский аркан»
|
– Жив он, твой ненаглядный, жив. – Правда? – только и спросила Катенька, слабо ахнув. – Думаю, правда. Ныне выкуп за мертвого никто платить не станет. Научены. Деньги против персоны. – Да что ты такое мелешь! – рассердилась великая княжна. – Какой мертвый? Какой выкуп? Толком объясни! Дмитрий Константинович покорно вздохнул. – Известное тебе лицо в плену у исландцев. Выкуп: два миллиона золотых рублей. Пустячок. Последнее слово было произнесено с сарказмом. – Казна должна выплатить, – сейчас же выпалила Катенька, сжав кулачки, и даже ножкой притопнула. – Не нашего с тобой ума это дело. – Отчего же? – горячо возразила великая княжна. – Разве не папá отправил Николая Николаевича в это плавание? Кому же платить? Если не из казны, тогда из личных сумм… Митенька согласно кивал в ответ, но что он думал, о том оставалось лишь гадать. Возможно, у него на языке вертелся вопрос: «Разве казна выкупала офицеров, попавших в чеченский плен, сгнивших во вшивых зинданах? Чем они хуже статского советника Лопухина? Точно так же исполняли свой долг… И разве мало русских моряков томится на угольных копях Шпицбергена? Если за каждого платить выкуп, государственный бюджет вылетит в трубу, а проблема решена не будет. Да и аморально платить пиратам!» Нельзя отрицать, что голову Дмитрия Константиновича могло посетить и еще одно соображение: пленение или даже гибель Лопухина означает решение одной деликатной семейной проблемы. Великий князь мыслил по-государственному. – …как честный человек папá обязан! – завершила горячую речь Катенька. – Прежде всего он государь, – несколько туманно возразил Митя. – Что ты хочешь этим сказать? – Ничего. Ровным счетом ничего. Вопрос о выкупе будет так или иначе решен, будь уверена. Сказать по правде, Катенька не была в этом уверена, но ничего более от брата не добилась. Слабо представляя себе механизмы закулисных дел (не вступать же с пиратами в официальные сношения!), она могла предположить дальнейшее лишь в самых общих чертах. В лучшем случае исландцам будет предложена вчетверо меньшая сумма. Вполне вероятно, их попытаются припугнуть, из чего вряд ли выйдет толк. Эта публика не из пугливых. Начнется долгий торг за сумму выкупа, и пока он будет продолжаться, Николай Николаевич останется в плену. Не исключено, что исландские висельники упрячут его в угольную преисподнюю Шпицбергена, дабы сделать русских более сговорчивыми. К тому же переговоры наверняка будут вестись не напрямую, а через посредников, что удлинит их. Время – не только деньги. В известных обстоятельствах время – жизнь. Пройдут долгие месяцы, прежде чем Николай Николаевич ступит на русскую землю – согбенный, с потухшим взглядом, с бесповоротно загубленным здоровьем… И это еще в самом лучшем случае! Решение стоило бессонной ночи. «Хоть бы всплакнула для приличия», – подумала Екатерина Константиновна, чуть забрезжил рассвет. Глаза остались сухими. Великая княжна не могла вспомнить, когда плакала в последний раз. Давно, очень давно. Еще в детстве, конечно. С тех пор – нет. Ну что это за барышня, которая не умеет выдавить из себя слезу без помощи лука! И неестественно, и невыгодно… – У тебя круги под глазами, – сообщил ей наблюдательный, но недогадливый Митенька на прогулке после завтрака. – Неужели плакала? Ответ был таким, что братец сбился с шага. – Я выйду замуж за Франца-Леопольда. – С условием? – догадался Дмитрий Константинович. – Конечно. Великим князьям даруется на свадьбу один миллион рублей, не так ли? – Совершенно верно. Такова традиция. Но прилично ли нам обсуждать это?.. – Мне нужны два миллиона и сейчас, – твердо заявила Катенька. Братец даже на шаг отступил от неожиданности. Прозрев – сделал судорожный вдох. – Побойся бога! Подумай, кто получит эти деньги! – Мне все равно! Только бы он был жив. Разве я не вольна распоряжаться своими деньгами? – Прости, но это деньги государственные… – Казна не обеднеет! Любезный брат Митенька лишь всплеснул руками и в перепалку не полез. Видно было к тому же, что сейчас его гораздо больше заботят не чувства сестры, а дела дальневосточного наместничества. Получить в управление территорию размером с пол-Европы, имея всего двадцать два года от роду, – это как пигмею бросить вызов великану. – Ну хорошо, – вздохнул великий князь. – Что ты от меня-то хочешь? – Поговори с папá. – Так я и знал. А самой переговорить не проще ли будет? Щеки великой княжны вспыхнули. – Прости. Если ты настолько занят… – Я занят, – вздохнул Дмитрий Константинович, – но я переговорю… Только не надо меня целовать, пожалуйста! Я считаю, что ты выдумала глупость. Зря ты решила играть роль героини античной трагедии. Самопожертвование тебе совсем не идет. Но это твоя глупость, не моя. – Пусть глупость! Женские аргументы, как правило, неотразимы. Митенька только руками развел. Пусть его рациональной душе не чужды были шалости – но возводить глупость в доблесть? Этого великий князь понять не мог. – А, вот вы где! – Тоненький голосок возвестил о появлении десятилетней Ольги Константиновны, младшей дочери государя. Голосок выдавал обиду на весь белый свет. Государь, недовольный более чем скромными успехами Оленьки в изучении родного языка, проявил крайнюю жестокость: приказал несносному учителю Розендалю продолжать заниматься с великой княжной и в Ливадии. У гимназистов каникулы? Ну и что? «Ты не гимназистка!» – гремел голос Константина Александровича. И вот теперь вместо морских купаний, пикников и прочих удовольствий несчастная жертва великорусской грамматики ежедневно исписывала по десятку страниц под диктовку придиры-учителя. За каждую ошибку следовал разнос; за пять ошибок несносный тиран оставлял великую княжну без сладкого. Вот и сейчас глаза Ольги Константиновны были на мокром месте. – Привет страдательному залогу, – иронически поклонился Митенька. Младшая великая княжна сердито сверкнула глазами. Только что она хотела пожаловаться на несчастную свою судьбу, чтобы ее утешили, но теперь рвалась в бой. Господь наградил обеих сестер одинаково твердым характером. Однако великий князь боя не принял. – Что на сей-то раз случилось? – вопросил он заинтересованно. Оленька подумала и решила в словесную пикировку не лезть. – Я написала «карова». – Правда? – восхитился Митенька. – А как надо? – Не знаю! Он не снизошел! Это вы, говорит, найдете в моем словаре, ваше высочество! Ничего, кроме словаря, не написал, а туда же – учит! |