Онлайн книга «Русский аркан»
|
– В Литерном, в третьем вагоне, в сопровождении известного московского репортера Легировского путешествует молодая особа с приметами… м-м… разыскиваемого лица. Почти не выходит из купе, в вагоне-ресторане не появляется, разговоров избегает. На станции Тайга в указанный вагон под видом второго проводника подсажен опытный филер. Ждем результатов. – Ну-ну. И долго вы собираетесь ждать? – Надеюсь получить более точные сведения в Красноярске, ваше императорское высочество. – Оставьте вы, пожалуйста, титулование, в ушах звенит… Так вы, стало быть, думаете, что моя сестра устремилась на Дальний Восток навстречу… другому лицу, причем выбрала для этого Литерный поезд? В оригинальности мышления вам не откажешь. Хотя… нет, не может этого быть. Для этого она слишком осторожна. Нет, не верю. – И я не верю, – спокойно проговорил Огуречников, – поэтому и не предпринял пока никаких экстренных мер. Однако проверить обязан. Что за женщина? Материалы на Легировского уже получены по телеграфу, не такой уж он донжуан. И не такой богач, чтобы оплатить путешествие в Литерном с дамой сердца. Но ловкач известный. – Вот видите! По-моему, вы тратите время на чепуху. – Вовсе нет, учитывая главную мою задачу: охранять. Для этого я должен быть уверен не только в благонадежности всех без исключения пассажиров Литерного-бис, но и всех пассажиров Литерного. – При чем тут Литерный? – Всего лишь при том, что им могут воспользоваться бомбисты. Это удобно. При достаточной дерзости с их стороны может сработать. А там народец дерзкий. Великий князь на минуту задумался, потом покачал головой: – Полно, не преувеличиваете ли вы? Бомбисты – в наше время? – Группа некоего барона Герца. Видный мраксист и опасный смутьян. С руководством своей партии он без малого на ножах, а его группа подчиняется ему одному. Полиция упустила его из виду в Москве. Где он сейчас – неизвестно. О его группе тоже ни слуху ни духу, и это очень плохо. Возможно, они к чему-то готовятся. К сожалению, пока мы располагаем лишь подозрениями. – Гм… я-то им на что? – спросил великий князь. – Ведь даже не цесаревич. – Позвольте не отвечать, ваше императорское высочество, – поклонился Огуречников, вновь перейдя на официальный язык. «Это значит: сам догадайся», – подумал великий князь и ругнул себя за непонятливость. Ну конечно! Все проще простого: убитый уже никогда не станет ни цесаревичем, ни императором. А высоко сидят господа мраксисты, далеко глядят… В императорах им нужен нетрезвый братец Мишенька… Логичный шаг: устранить саму возможность изменения порядка престолонаследования в пользу младшего сына по именному указу государя. Не будет младшего сына – не будет и указа, строго говоря, весьма гипотетического, но об этом шепчутся… А заодно – всколыхнуть народ. Любимое занятие этих господ. Народ, положим, всколыхнется, хотя совсем не так, как они рассчитывают. Но это уже не изменит главного: при новом государе, при Михаиле Константиновиче мраксисты уже могут попытаться учинить в России революцию – если только не слишком поспешат. Время будет работать на них. Когда-нибудь они дождутся того, что верховную власть можно будет сковырнуть одним щелчком… И верховная власть будет виновна в этом ничуть не меньше всяких бомбистов-заговорщиков! Неглупо, ох, неглупо… Но по всему видно, что подполковник Огуречников тоже не из дураков. – Хорошо, – отрывисто произнес Дмитрий Константинович. – Работайте. Полагаюсь на вас. Но в случае малейшего изменения обстановки – немедленно докладывайте мне лично. Да, кстати… государю доложили об опасности покушения? – Никак нет, ваше императорское высочество. Пока еще нет. – Очень хорошо. У меня к вам личная просьба: не торопитесь докладывать. Здоровье государя в последние недели… несколько расшаталось, вы меня понимаете? Еще бы Огуречников не понимал. Бесконечные арбузно-тыквенные бахчи в сухих степях давно кончились, сами степи тоже. За вагонным окном замелькали сопки, одетые пышными елями. Легировский полистал географический атлас и сообщил, что дальше начнутся настоящие горы, особенно высокие после Байкала. – Благодарю, у меня по географии всегда был высший балл, – чуточку насмешливо отозвалась великая княжна. – А у меня нет. В этих краях я впервые. Немало погулял в молодости, но все больше по Волге-матушке, да по южнорусским степям, да по Кавказу… Думал: вот она, Россия. А то был российский хвостик. – Так уж и хвостик? Может быть, все-таки голова? – Если голова нынче повернута на восток, то где же быть хвосту? Вы только поглядите, какие здесь просторы! Людей мало, что верно, то верно. И дело делается через пень-колоду. Дорога эта стала казне раза в три дороже, чем следовало бы. Воровство и разгильдяйство. – Увлекшийся было Легировский внезапно спохватился: – Но главное, конечно, то, что дело все-таки делается… – Вот именно. Легировский отрезал толстый пласт розового сала от здоровенного куска, коим разжился на полустанке под Красноярском, водрузил на хлеб, стал жевать. Великой княжне он таких деликатесов уже не предлагал, а та, в свою очередь, перестала ужасаться: как же можно кушать такую пищу? Прожевав, репортер подавил отрыжку, вытер руки о старую газету, скомкал ее и метко швырнул в корзину для мусора. Манеры его восхищали и одновременно возмущали Екатерину Константиновну. – Вот едем вроде быстро, а пожалуйте любоваться – одноколейка, – продолжил он. – Где вторая колея? По проекту должна ведь быть. Если что-то случится на перегоне, как подать помощь? Если война, как быстро перебросить большое количество войск? По проекту первой очереди Транссиба двухпутка должна идти до самого Иркутска, а где она? В Омске кончилась. – Будет, – уверенно сказала Катенька. – Будет-то, может, и будет, но когда? Теперь возьмем Байкал. Известно ли вам, что обходной, с юга, путь проложен так себе, на живую нитку? По-честному, там еще работы непочатый край. Там версты пути не погонные, а поганые. Скалы рвать надо, туннели долбить. Это железная дорога? Это российская наша показуха, вот это что! И очень даже может случиться так, что пассажиров от греха подальше высадят и повезут водою. Как раньше возили. На колесном пароходике. Чух-чух, шлеп-шлеп. – Откуда вы только все это знаете? – Обязан. А известно ли вам, что… Он не договорил – в дверь деликатно постучали. И неделикатно отворили ее. – Не угодно ли чаю? – ласково улыбаясь, молвил проводник, сунув в купе голову в фуражке. – Только что заварен. Чай превосходнейший, бублики свежайшие, икорочка паюсная. И лимон-с имеется. – Благодарю, нет, – быстро ответил Легировский. – Если захотим позже, я сам к вам зайду. – Как угодно-с. – И голова в фуражке скрылась. |