Книга Моя любовь когда-нибудь очнется, страница 77 – Чарльз Мартин

Отставив в сторону чашку с остатками второй порции кофе, я надел кроссовки, неожиданно решив съездить к Эймосу. Час был уже поздний, но мне казалось, что он будет рад, если я предложу перевезти его домой. В том, что мой приятель сыт больничной жизнью по горло, я не сомневался.

По дороге я заехал к Эймосу домой и, отыскав у него в спальне большую дорожную сумку, уложил в нее кое-какую одежду из шкафа. Прежде чем снова выйти на улицу, я включил в нескольких комнатах свет, чтобы снаружи дом выглядел как можно уютнее и гостеприимнее. Я хотел даже немного прибраться у него, но, в отличие от холостяка, живущего на противоположной стороне шоссе, Эймос содержал свой дом в образцовом порядке.

Когда я приехал в больницу, там было тихо и относительно спокойно. Мэгги и Аманда спали, а младенец сосредоточенно сосал молоко из бутылочки, которую держала миссис Ловетт. У сестринского поста стоял врач с планшеткой в руках. Увидев меня, он слегка приподнял голову и кивнул.

– Привет, док. – Я помахал ему рукой.

– Вы за ним? – Врач показал в сторону палаты Эймоса.

– Угу.

Врач немного подумал, потом что-то шепнул медсестре. Снова повернувшись ко мне, он сказал:

– Только поезжайте осторожнее. Мистер Картер еще несколько дней будет испытывать боли.

Когда я вошел в палату, Эймос тотчас проснулся. Сев на стул, я забросил ноги на край его кровати.

– Как твоя голова? – спросил я.

– А куда подевались твои ковбойские сапоги? – ответил он вопросом на вопрос.

– Остались в приемном отделении. Когда нас сюда привезли, сиделки среза́ли с меня одежду реберными кусачками, так что сапоги уже не починить. Что говорит доктор?

Эймос заерзал под одеялом.

– Он говорит – мне очень повезло, что я был пристегнут и что подушка безопасности сработала как надо. В общем, еще пару дней здесь, недельку дома, и я снова буду как огурчик.

Я бросил на кровать его сумку. Она была не застегнута, и собранная мною одежда вывалилась на одеяло.

– У меня есть другое предложение, – сказал я.

– Я так и думал, что ты привезешь все необходимое для побега… – Эймос откинул одеяло и осторожно поднялся. Его качало, но он сумел сохранить равновесие. – Что ты сделал с палатой, Дилан? Она вращается! – Он ухватился за мое плечо, я помог ему одеться, и мы вместе вышли в коридор. Там Эймос вдруг остановился и посмотрел на меня. – Мне хотелось бы повидаться с Амандой, прежде чем мы уйдем.

– Хорошо. – Я кивнул и повел его к лифтам.

Поднявшись на лифте в отделение реабилитации, куда переводили больных из интенсивной терапии, мы без труда отыскали палату Аманды. Когда мы вошли, она лежала на своей койке, но не спала и тотчас повернулась в нашу сторону. В полутемной комнате было почти пусто, если не считать тридцати или сорока цветочных букетов.

– Привет! – Эймос сел на стул и нежно взял ее за руку.

– Как вы себя чувствуете, шериф? – прошептала Аманда. – Врач говорит, вы своей головой погнули руль патрульной машины.

– Так обычно и бывает, если голова деревянная. – Эймос ухмыльнулся, но сразу охнул и схватился за ребра, стараясь не рассмеяться. – Я в порядке, – добавил он, – но еще пару дней придется пробыть на больничном.

– Я думаю, это правильно, – проговорила Аманда. – Вам нужно отдохнуть.

– А что врач говорит о тебе, детка? – спросил Эймос.

– О, у меня перелом трех ребер, трещина тазовой кости и небольшое сотрясение мозга. Кроме того, я потеряла много крови, но я поправлюсь, хотя мне и придется пролежать здесь несколько недель. Прихожане из папиной церкви и ребята из моей группы просто молодцы – они сдали столько крови, что теперь не только я, но и вся больница обеспечена ею на год вперед. Жаль только, что я не могу кормить грудью, но… В общем, посмотрим… – Она улыбнулась и посмотрела на открытую дверь в коридор. – Я собираюсь попробовать, нужно только хотя бы на пару минут отобрать малыша у моей мамы.

Стараясь не делать резких движений, Аманда медленно повернулась ко мне.

– Здравствуйте, профессор.

– Здравствуйте, Аманда. Как поживает ваш сын?

– Хорошо. На самом деле он почти весь день был здесь, со мной. Мама только недавно взяла его, чтобы покормить и немного погулять с ним по коридору. Ей почему-то кажется, что ему не нравится постоянно находиться в одной и той же комнате. – Аманда негромко рассмеялась. – Я говорила ей, что здесь гораздо просторнее, чем в том месте, где он находился в последние девять месяцев, но ее не переубедишь.

– Вы его уже как-нибудь назвали?

– Да. – Аманда с гордостью вскинула подбородок. – Моего сына зовут Джон Эймос Дилан Ловетт. Это, разумеется, официальное имя, и я пока не знаю, как мы будем звать его между собой, но… Папа, к примеру, уже зовет его «малыш Дилан». Мама мне сказала, что утром в церкви папа только о нем и говорил – мол, малыш Дилан то, малыш Дилан се…

Мы с Эймосом переглянулись.

– Помнится, – осторожно начал я, – вы говорили, что хотите назвать сына Джошуа Дэвид. Вы передумали?

– Сначала я действительно хотела назвать его в честь деда, – ответила Аманда. – Но потом решила, что Джон Эймос Дилан нравится мне гораздо больше.

– Вы уверены, что хотите назвать малыша именно так? – спросил я. – С таким именем у него могут возникнуть проблемы в школе… – Я немного помолчал и добавил: – У меня, например, проблемы были: я не знал, как правильно пишется мое имя.

– И до сих пор не знаешь, – хихикнул Эймос.

– Уверена. – Аманда показала на тумбочку. – У меня даже есть официальный документ.

– Ну, если документ… – Эймос взял с тумбочки ксерокопию свидетельства о рождении, внимательно прочел и передал мне.

– Я спрашивала у мисс Мэгги, профессор. – Аманда снова посмотрела на меня. – Мне показалось, что она не возражает. Надеюсь, и вы не будете против.

Я кивнул – не без некоторого самодовольства.

– Я вовсе не против. Кроме того, вы вольны назвать вашего сына как пожелаете.

Эймос чуть сильнее сжал руку Аманды.

– Аманда, детка, мне пора домой. Там я заберусь в собственную постельку и высплюсь как следует. Надеюсь, что, когда я проснусь, мир перестанет вращаться и я смогу снова навестить тебя.

Она кивнула и чуть слышно прошептала:

– До свидания. Я буду ждать.

Мы вышли в коридор и двинулись к лифтам.

– Крепкая девчонка, – сказал я.

– Женщина, – поправил Эймос и кивнул. – Крепкая женщина. И я уверен, что в школе у ее сына не будет никаких неприятностей, потому что, в отличие от тебя, у него есть один знакомый профессор, который обязательно научит парня, как правильно пишется «Дилан».