Онлайн книга «Запретный мир»
|
И впрямь – ахнули. Потом у старшего в карауле, рябого Изяя, щербатый рот расплылся шире бороды, а младший паренек, до битвы с плосколицыми еще ходивший в мальчишах, так и остался стоять с разинутой варежкой. Шутка ли – нелюдимый ученик колдуна оказался не сверстником, а сверстницей! Но копья, чуть только Юмми ступила на бревна мостика, наставили оба. – Нельзя, – прорезался у Изяя хриплый голос. – Вождь не велел. Юмми бесстрашно взялась за древки, развела копья в стороны. – Я как раз к вождю. Изяй покачал головой и высвободил копье. Ухмылка быстро сползала с его лица. – Сказано: нельзя тебе, вражья душа. Возвращайся к своему колдуну, чтоб его прокляли предки. Чтоб ему улечься в могилу голым, без пищи и воды… – Тогда пусть вождь придет сюда. – Юмми сделала шаг назад и застыла, скрестив руки на груди. Словно и не слышала последних слов рябого тюремщика. – Я буду ждать его здесь. Сторожа переглянулись. – Зачем тебе к вождю? – спросил Изяй. – Это узнает только он. – Вождь не хочет видеть ни тебя, ни колдуна, – напыщенно произнес Изяй. – Уходи. Или мне кольнуть тебя? Слова его сопровождались угрожающим жестом. Медное острие копья закачалось опасно близко. Юмми вызывающе тряхнула головой, сбрасывая с лица темную прядь. И вдруг расхохоталась прямо в лицо сторожам. – Я буду ждать здесь. Если ты, храбрый воин, – в ее голосе послышался сарказм, – боишься гнева вождя, то позови хотя бы Хуккана. Он ведь не столь страшен? И менее гневлив, не правда ли? Изяй изменился в лице. – Я не боюсь никого и ничего, – процедил он сквозь прореху в зубах. – Я спрошу Хуккана, хочет ли он говорить с тобой. Жди здесь и не ступай на этот берег, иначе узнаешь, какова в животе медь… Ты понял? – обратился он к парнишке. – А?.. Да. – Тот не сводил с Юмми восхищенного взгляда. Изяй грохнул его кулаком между лопаток. – Повтори, что ты понял? – Ну… не пускать ее, стало быть. – Вот и не пускай. Хуккан появился неожиданно быстро, словно специально прятался за ближайшим домом, ожидая, когда позовут. Хотя нет, конечно. Станет правая рука вождя играть в прятки, будто дитя малое! Увидев Юмми в женском наряде, он опешил лишь на мгновение. Затем усмехнулся – не грязненько, как Изяй, а с пониманием. По его знаку сторожа отошли чуть ли не на два десятка шагов. – Говори. – Я скажу вождю, – твердо ответила Юмми. Сейчас она удивлялась сама себе: и откуда только взялась непреклонность? – Ты несешь ему слова колдуна? – Хотел того Хуккан или нет, но в его голосе прозвучала неприязнь. – Нет. Я буду говорить от себя. Раздумывая, Хуккан присел на корточки. Набрав пригоршню мелких камешков, прошептал над ними простое заклятье, успокаивающее духов, и разом швырнул в ручей всю горсть. – Видишь? Это ведь мы. Вот что сделал с нами выживший из ума колдун. Были камешки – и нет их, скоро не станет и нас. А ты, если не догадаешься умереть, проживешь свой век рабыней в племени Волка или Вепря. Но не в этом дело… Вождь сюда не придет, а как вести тебя к нему – не знаю. Увидят люди – могут ведь и убить. Человека недолго потоптать насмерть. Разве что пройти с той стороны, в обход селения… – Нет, – отрезала Юмми. – Они должны видеть. Я не боюсь. Авторитет ли Хуккана, сильнейшего из воинов племени, удержал соплеменников от расправы или огорошил новый облик «ученика чародея» – но никто не кинулся драться, не швырнул в спину камень, даже не крикнул вслед обидное слово, когда Хуккан и Юмми шли через селение. Соплеменники молчали, смотрели… Многие, бросив повседневные дела, потянулись следом к дому вождя, но и только. Проскальзывая вслед за Хукканом в жилище вождя, Юмми чувствовала затылком тяжелые взгляды. К Растаку дорогие соплеменники всей толпой не сунутся, но и по своим домам не разойдутся, будут стоять и ждать, как рассудит вождь, лелея надежду принять участие в казни, если вождь решит отдать преступницу людству на расправу… В отличие от рябого Изяя, Растак постарался скрыть оторопь. Лишь кустистая бровь вождя поползла вверх, а губы искривились в недоброй усмешке. – Вот как… В ответ Юмми только кивнула: вот так, мол. Движением руки вождь отослал из дома обеих жен, безмолвно раззявивших рты, а Хуккану велел остаться. – Я думал, старик давным-давно ума лишился, а не только что. А он, выходит, еще вон когда всех перехитрить вздумал… Ну и ну. Готовил себе замену, так надо понимать? – Дедушка так хотел, – согласилась Юмми. – Какой он тебе дед, – пробурчал Растак. – Он Ер-Нану дед, а тебе прадед, ему зим сто… – Я зову его дедушкой, – возразила Юмми. Растак с безразличным видом поворошил угли в очаге. – Говори, зачем пришла. Меньше всего сейчас следовало юлить, пересыпая, словно бисер, слова и недомолвки, к тому же в этом деле вождь был явно искушеннее, и, поняв это, Юмми выпалила: – Чужаки не умрут, если я этого не захочу. Она видела: как ни владел собою вождь, в эту минуту он вздрогнул. – Ты говоришь правду или лжешь, как привыкли лгать колдуны? Ты справишься? – Я говорю правду. Я справлюсь. Хуккан, присевший на корточки подле очага, шумно вздохнул. – Что ты хочешь получить взамен? – спросил вождь. – Я готов выслушать. Только не проси слишком много. – Мне нужно совсем мало, вождь. Жизнь чужаков стоит много больше. – Хочешь сама стать кудесницей? – В глазах вождя вспыхнул интерес. – Нет. – Юмми помотала головой. – Мне все равно. Лучше Ер-Нан, чем я. Если он окажется слаб, я приду ему на помощь. Растак кивнул: – Пусть так. Так чего же ты хочешь? – Не убивай дедушку. На этот раз обе брови вождя взметнулись вверх в деланом удивлении. – И все? По-моему, его никто не трогает. Наоборот, его день и ночь охраняют от людского гнева… – Ты понимаешь, о чем я говорю, вождь. – Голос девушки был тверд, но чего ей это стоило! Но только так и не иначе сейчас надо было говорить с вождем – открыто, дерзко, с высоко поднятой головой. Только так и можно было уцелеть самой, спасти Скарра и, в конце концов, все племя! Ведь неошибающийся старый чародей все-таки ошибся… – Дедушка должен жить в своей землянке, как прежде. Ему по-прежнему должны носить еду. Он не должен погибнуть ни от голода, ни от меди, ни от камня, ни от воды, ни от огня… – Я не в силах сделать его бессмертным, – с усмешкой перебил Растак. – И я не могу сделать так, чтобы все стало как раньше. Человеческая память – не текучая вода. |