Книга Магония, страница 14 – Мария Хэдли

– Летающую тарелку я бы изготовил из переработанных материалов, – говорит Джейсон. – Против этого они бы ничего не имели. Вот, попробуй.

Я откусываю эклер, и горячий воздух обжигает мне язык. Как можно быть таким начитанным? Он явно жутко доволен собой.

– Да-да, – говорит он. – Про НЛО я знаю практически все. – Сжалившись надо мной, он продолжает: – А еще после вчерашнего инцидента, когда ты чертыхалась на весь класс и кричала что-то про корабли в небе, я решил погуглить «летающие корабли».

Я посылаю его куда подальше и вздыхаю с облегчением.

– Я просто поискал информацию в интернете. С телефона. Ты и сама могла бы этим заняться, если бы так не разволновалась из-за этих своих – цитирую – «побочных эффектов». Тебе не свойственно выдумывать вещи на пустом месте. И когда ты говоришь, что видела парящий в облаках корабль, я тебе верю. – Он не смотрит в мою сторону. – Так что да, думаю, ты действительно увидела… что-то.

Я испытываю невероятное облегчение, а еще, кажется, благодарность.

– Ты точно ничего не видел? – спрашиваю я с надеждой. – Ни парусов, ни мачты? И ничего не слышал?

Он мотает головой:

– Нет, но это не суть важно. Мы обязательно разберемся, в чем тут дело.

– Правда?

Джейсон берет ложку и наполняет эклеры кремом, затем поливает их сверху шоколадом – и все готово.

– Да, правда. С днем рождения.

Он криво втыкает свечку в один из эклеров и зажигает ее.

– Он у меня не сегодня, – говорю я.

– Ну и что? Загадаешь желание пораньше, – отвечает он. – Если не хочешь задувать свечку, я сам задую.

Я в нерешительности смотрю на свечу. С нее не капает воск.

– Я сейчас сам загадаю желание, – предостерегает меня Джейсон. – А тебе вряд ли захочется, чтобы оно исполнилось.

– И чего же ты пожелаешь?

– Последствия будут просто кошмарными, – говорит он. – Ты будешь разъезжать по роллердрому в костюме аллигатора. Можешь мне поверить, я запросто это устрою.

Я невольно улыбаюсь, а затем закрываю глаза.

– Загадывай, – говорит Джейсон, как будто опасается, что я забуду это сделать.

Я загадываю желание, задуваю свечу и поднимаю на него глаза.

Джейсон наблюдает за мной, покусывая нижнюю губу.

– У меня для тебя что-то вроде подарка, – говорит он.

– Валяй, – отвечаю я. Мне вдруг приходит в голову мысль, что, может быть, это он подстроил сцену с кораблем, и у меня появляется надежда. – Ты арендовал прожекторы? Это был розыгрыш, да?

Джейсон продолжает на меня смотреть. Как-то странно он себя ведет. Обычно он просто с довольной ухмылкой выкладывает подарок на стол. К примеру, в прошлом году он подарил мне блошиный цирк в террариуме. Купил его у какого-то жалкого вида типа, который всю жизнь посвятил дрессировке блох. Конечно, очень скоро все блохи подохли, но сальто назад они делали просто улетно.

– Что за подарок? – спрашиваю я. – И где он?

Я щупаю его нагрудный карман: там пусто. Мне вдруг становится очень неловко из-за того, что я дотронулась до его груди, и я отдергиваю руку, как будто обожглась. Я трясу кистью, делая вид, что у меня свело пальцы, но в то же время все еще ощущаю тепло его тела, его твердой груди, и… нет-нет-нет, только не это.

– Я подарю его тебе, когда будем смотреть видео с кальмаром, – говорит он наконец.

Я немного растеряна. Я совсем забыла про видео с кальмаром, но Джейсон уже достает ноутбук.

– Это надо смотреть в темноте, – говорит он.

– Пойдем в подвал, – предлагаю я.

В любой другой день нельзя было бы придумать ничего более естественного, потому что большую часть времени мы и так проводим либо в подвале, либо в гараже.

Но сегодня он так смотрит на меня, что мне начинает казаться, будто он выдумал всю эту историю с подводными съемками и гигантским кальмаром и на самом деле собирается окатить меня водой, как только я спущусь в подвал, или достать из кармана мазь, дарующую бессмертие. О других вещах, которыми он мог бы захотеть со мной заняться, я даже не думаю, потому что я – это я, а он – это он.

Мы располагаемся на диване, как вполне обычные подростки. По нам и не скажешь, что мы собираемся смотреть видеозапись головоногого моллюска, незаконно скачанную через тайные каналы.

Джейсон включает ноутбук и открывает видео, а затем вырывает листок из блокнота, что-то на нем пишет и складывает его пополам. Немного помедлив, он дает листок мне.

Я раскрываю его и читаю:

Я { } тебя больше, чем [[[{{{ }}}]]].

Просто скобки, а в них ничего. Я поднимаю глаза на Джейсона, и он отворачивается.

– Ну, вот. Вот и все. Это мое письмо, – говорит он. – Если в нем когда-нибудь возникнет необходимость. Но ее не возникнет. – Спустя пару секунд он добавляет: – Ладно. С этим покончили.

Он легонько бьет мой кулак своим и после этого не убирает руку. Мы касаемся костяшками пальцев. Я чувствую, что краснею. С моей-то голубоватой кожей наверняка я приобрела лиловый оттенок.

Долгое время мы смотрим в темный экран. На нем виднеется что-то блестящее – приманка для кальмара.

Я думаю о том, что он написал.

Я хочу сказать: и я тебя.

Я хочу сказать: я знаю.

Я хочу сказать: я могу заполнить пропуски в твоих предложениях. Я могу заполнить пробелы между буквами. Я знаю твой язык. Это и мой язык.

Я хочу все это сказать.

Но я просто сижу, уставившись в экран и повторяя { } добрых полторы минуты, пока наши с Джейсоном пальцы переплетаются, как будто умеют двигаться независимо от нас.

На экране появляется гигантский кальмар. Он похож на созвездие, возникшее в ночном небе, где прежде не было ни одной звезды. Он расправляет щупальца, весь серебристый, извивающийся и пульсирующий, и проплывает прямо перед камерой. Он такой живой, такой невероятный и в то же время такой настоящий. Его глаза, его щупальца, его огромные размеры завораживают. До этого момента мы видели только мертвых или умирающих кальмаров, а этот предстает перед нами во всем своем великолепии.

Живой.

Мы не смотрим друг на друга.

Мы оба плачем. Это точно.

Он совсем рядом: его рука лежит рядом с моей, его коленка в джинсах касается моей; я чувствую запах лимонной цедры, с помощью которой он оттирает с рук ядовитые вещества, и запах мыла с древесным углем, с помощью которого он смывает их остатки; я чувствую запах карандашной стружки и графита. И все, что я могу сказать, – это ().

Его пальцы скользят вверх и вниз по моей ладони, а другая рука поглаживает мое запястье – и, и, и.