Книга Эта свирепая песня, страница 72 – Виктория Шваб

Сдавленный крик раздался снова.

Кейт съежилась, и ее стал бить озноб. Ладно. Иная Кейт могла бы бояться, но ей некогда, поэтому она приказала себе успокоиться и вернуться обратно – к началу металлической полосы. Та оказалась привинчена к полу. Кейт нащупала четыре шурупа, наполовину приржавевшие к плите.

Основание было довольно массивным, но Кейт сообразила, что если она сумеет отвинтить его, то, наверное, у нее получится приподнять плиту и выдернуть наручники. А подумать, как их снять, можно будет и позже. Наручники сами по себе – меньшее зло, чем когда ты прикован ими к чему-то. Кейт глубоко вдохнула, выдохнула и замерла: она услышала рыдание.

Она решила поддеть шуруп – никакого результата! Кейт повторяла попытки, пока не переломала ногти.

Кейт зажмурилась и погрузилась в раздумья. Пальцы коснулись подвески на груди. Кейт широко распахнула глаза и попыталась выудить медальон из-под одежды. Жест был не особо элегантный, но вскоре у нее получилось снять подвеску и вставить ее в паз на шурупе, молясь, чтобы та оказалась нужной толщины. Подошло! Кейт отчаянно крутанула медальон. Дважды ее пальцы соскальзывали. Она рассадила костяшки.

Но потом первый шуруп начал поворачиваться.

И через несколько мучительных мгновений вышел из отверстия.

«Бинго», – подумала Кейт. Осталось еще три.

Голос Слоана за дверью делался то громче, то тише.

Кейт вставила серебряный кругляш в следующий шуруп.

Раздался жуткий удар, как будто металл врезался в плоть, дубинка – в кость.

Кейт повернула кулон, пальцы соскользнули, она ухватилась снова, повернула еще.

Приглушенное рыдание.

– Держись, Август! – взмолилась она, когда второй шуруп повернулся. – Не сдавайся!

Капля крови упала на бетон, черная и вязкая.

– Есть лишь один способ прекратить страдания, – проворковал Слоан, проведя ногтем по зазубренному краю прута.

Август хотел отвернуться от него, но малхаи отвесил ему пощечину.

Кровь потекла из носа на скотч, закрывающий рот. Август задыхался – от крови, от ужаса, – и всякий раз, когда сознание его начинало мутиться, он думал об Ильзе.

Ильза стоит у окна, от ее пальцев по стеклу разбегаются трещинки.

«Как много звезд!»

Отражение Ильзы в зеркале, ее подбородок лежит у него на плече.

«Я наблюдал, как они гасли – одна за другой».

Ильза лежит на полу камеры рядом с предателем и убаюкивает его перед смертью.

«Перед тем, как я перерезал ей горлышко».

Легкие почти схлопнулись. Перед глазами замелькали разноцветные пятна.

«Продержись!» – умолял он свое тело.

Вдруг раздалось жужжание электричества, и конструкция, удерживающая Августа в вертикальном положении, ослабла. Юноша рухнул прямо на бетон. Запястья болели: они по-прежнему были в цепях.

– Слоан! – предостерегающе произнес второй малхаи.

Август попытался встать. Не получилось. Склад ходил ходуном. Помещение меняло свои очертания, превращаясь то в спальню, то в переулок, то в школу. Кто-то кого-то звал. Наверное, окликали его, Августа. Он стоял в лесу и гладил стволы деревьев, вокруг звучала музыка, он напевал ее, а Кейт недовольно оглядывалась через плечо и…

Новая боль обожгла бок. Август дернулся. Он хотел перевернуться на спину, но ледяной бетон стал жидким, будто вода. Теперь Август лежал в ванне, ухватившись за край, а ладонь Кейт покоилась на его руке. На него лил дождь, а он сгорал изнутри, и тьма терпеливо ждала его за гранью света.

Слоан возвышался над ним – сплошная тень, не считая горящих красных глазенок. Малхаи занес прут для очередного удара, но когда прут опускался, пальцы Августа взметнулись и вцепились в металл.

Тьма заклубилась вокруг него, словно пар.

– Давай, Август! – прикрикнул Слоан, налегая всем весом на прут.

Холод металла встретился с жаром прикосновения Августа. Юноша стиснул прут еще крепче и посмотрел на свое запястье. Если бы он мог контролировать преображение, как его брат!

Лео мог превращаться частично, не теряя свою целостность.

Хотя Лео уже давным-давно лишился своей целостности.

И распрощался со своей человечностью.

В нем не было ничего реального.

Раздался скрежет. Август напряг зрение и увидел, что темнота все-таки не полностью непроглядна. Он различил какие-то громоздкие силуэты. В ту сторону, откуда доносился шум, уходил коридор. За дверью в его конце было чуть-чуть светлее.

– Осло, – буркнул Слоан, продолжая налегать на прут. – Проверь Кейт.

Пульс Августа стучал в избитой груди.

«Беги!» – умолял он ее даже сейчас.

Второй малхаи развернулся и направился к выходу.

– Но не убивай ее, – добавил Слоан.

– Не волнуйся, – ухмыльнулся монстр, – я оставлю ее тебе…

– И я сам с ней разберусь! – предупредил Слоан.

Мертвенные губы оскалились, демонстрируя зубы. Жар сочился сквозь кожу Августа.

– Ты можешь положить этому конец, – заявил Слоан, переключившись на прут.

Август знал, что может, но понимал, что в тот самый момент, как он это сделает, малхаи вгонит металл ему в грудь. Прут прошьет его призрачную клубящуюся плоть и вонзится прямо в его пылающее сердце.

И он умрет.

Из чего бы он ни был создан – из звездной пыли, из праха, из жизни, из смерти, он умрет.

Не со взрывом, но со всхлипом.

Появился из стрельбы и обратился в дым.

Но Август не желал умирать.

Даже если выжить было непросто, нелегко или нечестно.

Ну и пусть он никогда не будет человеком.

Он хотел, чтобы у него был шанс состояться.

Он хотел спастись.

Когда Кейт вывинтила последний шуруп, руки ей уже не подчинялись, а по ее лицу струился пот.

Она вытащила шуруп, ухватилась за металлическое основание и потянула.

Пластина не шелохнулась. Кейт выругалась и дернула, налегая всем весом, но ничего не произошло. Измотанная Кейт приникла к металлу, и ее голова соскользнула к полу. У нее перехватило дыхание – сперва от удивления, а затем от облегчения. Она опять ухватилась за металл и оттолкнула пластину от себя. Та поехала вперед, проскрежетав по бетону, и Кейт невольно сжалась – ну и скрытность!

В коридоре простучали шаги. Кейт вжалась в стену. Если бы у нее было оружие! Хоть какое-нибудь!