Онлайн книга «Крылья черепахи»
|
– Нет! – выкрикнул мальчишка. – Не я! – А кто? – Не знаю! Ба, чего он?.. – Послушай, парень, – сбавил тон Феликс. – Мария Ивановна, вы, пожалуйста, помолчите одну минуту... Послушай, парень. Тут человека убили. Дело серьезное. По сравнению с этим пара взломанных замков такая ерунда, что об этом и говорить не стоит. Мелочь. Но мы должны разобраться и в мелочах. Никто не станет тебя ругать, тем более я. Ты нам просто помоги. Мы тут с дядей Виталием решили заглянуть в шестой номер, а дверь открыть не можем. Может, ты попробуешь? – Ха! – презрительно сказал мальчишка. – Чего там пробовать. Гвозди надо выдернуть. А замок открыт. – Откуда знаешь? Викентий насупился. Он понял, что Феликс его поймал, и злился. – Чем хоть открывал-то? – улыбаясь, спросил Феликс. – Бабушкиной шпилькой? Молчание. – А с крыши далеко видно? – Да не знаю я! С какой еще крыши? Мария Ивановна смотрела на нас с ужасом. Милена Федуловна – с высокомерным презрением. Убежден, что существа, подобные Викентию, не раз подкладывали ей на стул кнопки и натирали доску парафиновой свечой. А те, что постарше, – звонили в милицию насчет заложенной бомбы как раз накануне сочинения о «лишних» людях в творчестве русских классиков. У подростков свое понятие о том, кто лишний, и, по-моему, правильное. – С обыкновенной крыши, – пояснил Феликс. – Бабушке рассказать, а? Мальчишка шмыгнул носом. Он сдавался. – Так чем ты открывал замки? Мне просто интересно. – Скрепкой. – Викентий наконец сдался. – И еще гвоздиком, только я его подточил немного... – Умелец. Обо что точил-то? – О стенку в подвале. Я подвал первым открыл... ну, когда меня поймал этот... хранитель. То есть я сначала открыл дверь в башенку, а потом уже в подвал. Мы с Феликсом озадаченно переглянулись. В «Островке» был подвал, куда можно проникнуть, и мы не знали о его существовании. А шустрый Викентий узнал в первые сутки после приезда. – Зачем отпирал-то? – с любопытством спросил Феликс. – Так... Интересно. – Ну ладно. А следы нанопитеков чем делал? Давай показывай, не стесняйся. – А не отберете? – Не отберем. – Честно-честно? – Физиономия Викентия выразила сомнение. – Даю слово. Рука мальчишки нырнула в карман и вынырнула с небольшим предметом, тщательно вырезанным из обыкновенного ластика. Под тяжкий вздох Викентия Феликс взял предмет с его ладони, повертел в руках, хмыкнул и передал мне. Маленькая резиновая пятерня с пяткой и оттопыренным большим пальцем. Макай в грязь нужной стороной и ставь следы, хоть правые, хоть левые. – Вы только отдайте, ладно? – загнусил мальчишка, не сводя взгляда со своего сокровища. – Я эту вещь два часа резал... – Чем резал? – Бритвой. Только это еще дома было. Вы отдайте... Я отдал. – Заранее готовился, значит? А зачем? – Так интересно же! Скучно просто так... Да, ему было скучно. Мальчик развлекался. Я припомнил, как меня в детстве родители отправляли в зимний лагерь, каждый раз со скандалом. Скучища смертная. Но там я хотя бы находился среди сверстников, а тут одни взрослые рыла со своими нудными нотациями, надоевшая бабушкина опека, высокомерное брюзжание Милены Федуловны, идиотские взрослые правила поведения, и никто не расскажет ужастик на ночь... Я его понимал. Хотя сам в его возрасте предпочел бы, наверное, скуку. – А почему дверь в подсобку все еще заперта? – с видимым интересом спросил Феликс. – Не справился, что ли? – Ха, не справился! – ухмыльнулся Викентий. – Да там самый простой замок! Я его открыл и снова запер. Что я, ненормальный – подсобку открытой оставлять? Уборщица бы разоралась, что барахло пропадет, у нее там швабры всякие... Ишь ты, подумал я. Развлекающийся рационалист. Расчетливый романтик. Детки-цветики... – Ваш внук вырастет либо великим взломщиком, либо великим сыщиком, – кисло сказал я бедной Марии Ивановне. – Но добром он не кончит, не надейтесь. В любом случае лучшую часть своей жизни он проведет в различных помещениях с решетками на окнах, беседуя с уголовниками всех мастей. Я вас не поздравляю. – Виталий шутит, – сказал Феликс. – Ну, мы пойдем к себе. Запритесь на всякий случай, хорошо? – Собаке гулять пора, – надменно произнесла Милена Федуловна своим обычным надтреснутым голосом, а я ни к селу ни к городу вспомнил, что один из ростовских колоколов и посейчас носит имя «Козел». Как бы поняв смысл слов, бульдожка тявкнула и заскулила. – Быть может, мне и выйти нельзя? Быть может, собака должна делать свои дела прямо здесь? – Вам лучше выйти с нами, – сказал Феликс. – Как-нибудь обойдусь без таких защитников. Не утруждайте себя. – Тогда мы подождем вас в холле. Пожалуйста, не отходите далеко от крыльца. Милена Федуловна не удостоила нас ответом. * * * – Что еще за история с крышей? – спросил я, когда мы стояли в холле перед дверью, слушали счастливые взвизги облегчавшейся бульдожки и, вероятно, оба думали о тяжком кресте Марии Ивановны. Мне было жаль старую географичку. Милена Федуловна непременно выскажет ей свое мнение о преступных наклонностях молодого поколения, наверняка имеющих наследственную природу. – С крышей? – переспросил Феликс и махнул рукой. – А, ерунда. Здоровое мальчишеское любопытство и наличие шила в заднем месте. Помнишь, мы сидели внизу, а Викентий куда-то делся. Потом появился весь продрогший, но при этом из корпуса не выходил. Где был, спрашивается? Из правого коридора в башенку, там по двум лестницам на чердак, а дальше через слуховое окно на крышу. Я еще тогда догадался. – Мегрэ, – кисло прокомментировал я. – И к тому же шантажист. Мог бы и помягче с ребенком. А зачем было провоцировать словесницу? Я думал, она коньки отбросит. – Так у нее почки шалят, а не сердце, – резонно возразил Феликс. – Ну, покричала немного. Зато, когда выдохлась, с ней удалось поговорить. Почти человек. Я озадаченно почесал за ухом. В чем-то Феликс был прав. Сомнительно, чтобы Милена Федуловна согласилась вести с нами беседу без предварительной встряски. Кто мы для этой надутой спесью верблюдицы? В лучшем случае подозрительные типы и алкоголики, в худшем – грязь под ногами. С другой стороны, такие эксперименты до добра не доводят. Здоровое сердце есть здоровое сердце, однако старость есть старость, а с бригадой реаниматоров у нас нынче туго. – Деструктивный метод раскрытия преступлений – это не Холмс и даже не Лестрейд, – съязвил я. – Это Скуратов. |