Онлайн книга «Акулы из стали. Последний поход»
|
– Ну что ты там затих? – из далека другого мира, мира света, простора и воздуха, крикнул Борисыч. – Уснул, что ли? – Уснёшь с тобой, – пробурчал я и начал вытаскивать из плотно спрессованной залежи вещи. – О! – то и дело кричал внизу Борисыч. – Так вот это где! О! Надо же! Ну ты подумай! Блииин, вот же оно! Не останавливайся, умоляю тебя, Эдик, не останавливайся! И чего там только не было, хочу вам доложить. Фрагменты лыж, запчасти от коньков, части от санок, экзотические и не очень инструменты, коробки, какие-то банки и бутылки… Впрочем, чтоб не утомлять, давайте я скажу вам, чего я там не нашёл: живых людей, смысла жизни и алкоголя. Всё остальное в той или иной мере было представлено в этом заполярном Эльдорадо. – Борисыч, а зачем тебе коньки сорок пятого размера? – Мне! – А ты на коньках умеешь кататься? – Нет. – Ну и? – Ну и вдруг научусь, а коньков нет! – А как ты научишься, если они на антресоли лежат? – Что ты понимаешь! Резервы человеческого организма бесконечны! – Ах, так! – из-под пыльных щелей, снизу, возмутилась Лариса. – Я запомнила! Только вякни мне теперь, что на службе устал! Эдик, ты чай с сахаром будешь? – С каким сахаром? Он руки с мылом помыл! Полкуска смылил! – Андрей, а это что такое? Ты же сказал, что выкинул, и мы новое покупали! – Лариса, у тебя молоко убежало! – Сейчас у тебя здоровье убежит! – Ребята, – пискнул я с высоты своего положения, – а ничего, что я тут всё слышу, как вы ругаетесь, и авторитет старшего по званию офицера стремительно тает прямо у меня на ушах? – Вот видишь? – это Борисыча тенор. – Сейчас вы оба у меня увидите! – это Ларисин бас. – Я-то за что? – это мой писк. Что-то там ещё внизу происходило, но я углубился в забой и даже несколько потерял связь с внешним миром. Откуда у людей берётся столько коробок? У них что, больше чем по две пары обуви на человека? А вот это вот что за мешок? А вот вообще коробка какая-то здоровая и тяжелющая – внутри что-то сыто и солидно постукивает. – Борисыч, я тут коробку какую-то нашёл! Загадочную! – Тащи к выходу: разгадаем! – Фото моё ищите! – Лариса, отстань! Там загадочная коробка, слышишь же! Тащилась по дну коробка легко, а вот выдавая её наружу, сил своих я не рассчитал и чуть не рухнул вниз вместе с ней; Борисыч, принимая снизу, тоже удивлённо крякнул, опуская её на пол. Сверху мне было не видно за широкой спиной, но возился Борисыч изрядно, а потом поднял на меня удивлённые глаза. – Эдик, – отчего-то прошептал он. – Борисыч, – тоже шёпотом ответил я ему сверху. – Это ящик сгущёнки! – Да ладно! – Да сам погляди! – Что вы там шепчетесь? – из кухни опять вышла Лариса. – А что у вас глаза по шесть копеек? А это что? Сгущёнка? Сколько ей лет? Андрей, брось каку немедленно! – Выбросить ящик сгущёнки? Да ты в своём ли уме, женщина? – Андрей, не зли меня! У неё срок хранения в шесть раз превышает норму! Ты читать умеешь? Читай, что написано: «Срок хранения один год», а дата выпуска шесть лет назад! Ты ещё скажи, что есть это собираешься! – Нет, блин, на мусорку понесу! – И немедленно! А я в окно прослежу! Или я за себя не ручаюсь! Делать нечего – никакой военный в здравом уме в открытый конфликт со своей женой не вступает – ведь только она знает, из чего состоит то, что лежит у него в тарелке. Но чем сильны военные моряки, так это хитростью. План созрел у нас буквально между пятым и четвёртым этажами: Борисыч жил на пятом, я – на втором в соседнем подъезде, а мусорка стояла за домом. Быстро заскочив ко мне, мы вытряхнули банки прямо в коридоре и бегом понесли на мусорку уже пустой ящик, правда, несли его вдвоём и даже на всякий случай подгибали при этом колени. – Другое дело! – крикнула Лариса из окна. – Ступайте чай пить: у меня пирог подошёл! – Принёс? – спросил Борисыч на следующий день после подъёма флага. – Что принёс? – Сгущёнку. – Какую сгущёнку? – Эдикбля! – Да не боись, моряк ребёнка не обидит! В сумочке лежит, родненькая. – Ты сейчас смерти избежал только благодаря тому, что быстро говоришь. Назначаю испытания на четырнадцать ноль-ноль в моей каюте! Попрошу не опаздывать! В четырнадцать ноль три в каюте сидели, кроме Борисыча, начхим и киповец ГЭУ. – Почему опаздываем, офицер? – спросил начхим. – Офицеры не опаздывают, офицеры ждут подходящего момента! – ответил я военно-морской мудростью и выставил банку на стол секретера. Банку внимательно осмотрели три инженера и один химик: повертели в руках, пощупали и понюхали. – Да не, всё норм должно быть! – резюмировал результаты осмотра Борисыч. Банку вскрыли ножом: внутри нас встретила густая, больше коричневая, чем жёлтая, субстанция; пахла хорошо. – А давайте доктора позовём? – А давайте! Позвонили в амбулаторию: – Андрюха, сгущёнку будешь? – Что за странная привычка у вас, – ответил Андрюха, заходя в каюту, – ставить вопросительные знаки в конце повествовательных предложений? А чего вы на меня так уставились? И тут как раз в трубке телефона запикали короткие гудки отбоя. – А ты как три отсека за секунду преодолел? – К чорту подробности! Подайте мне вон ту ложку, будьте так любезны! Доктор проглотил первую порцию, вторую, на третьей блаженно зажмурился, а на шестой не выдержал Борисыч: – Слышь, эскулап, ты веслом-то пореже махай! Тут и остальным сгущёночки попробовать хочется! – Да сгущёнка как сгущёнка: чего её пробовать? Пока быстро, но жёстко боролись с доктором за банку и отбирали у него ложку, в банке осталось значительно меньше половины. Попробовали. Сгущёнка как сгущёнка, только не того цвета и гуще, чем обычная, – и зачем только доктора звали? – В чём прикол-то? – спросил доктор, долизывая стенки банки изнутри. – Да она староватая, решили на тебе протестировать: ты же доктор, думали, проверишь сначала срок годности и всё такое. – А чего его проверять? Плесени нет, запахов посторонних тоже, а дату я поглядел: она даже младше меня, а я вполне себе молод ещё. – Эдик, неси ещё банку! – Борисыч, так я одну принёс с собой! |