Книга Акулы из стали. Последний поход, страница 39 – Эдуард Овечкин

Из трубки что-то орут. Механик кладёт трубку на аппарат.

Занавес.

Сцена III

П о м о щ н и к, ш т у р м а н, Б И П.

Ходовой мостик. Ночь. Косыми струями заливает вода, сильные порывы ветра. На мостике помощник командира и вахтенный штурман.

П о м о щ н и к. Видишь что в трубу свою?

Ш т у р м а н. Ни зги!

П о м о щ н и к. Вот и я. (Кричит в переговорное, нажав тангету валенком.) БИП, мостику! Горизонт и воздух?

Б И П. Горизонт и воздух чист!

П о м о щ н и к. Штурман, за главного тут, я схожу коня привязать.

Занавес.

Сцена IV

П о м о щ н и к, К Б Ч 7.

Ограждение рубки, трап вниз. Сверху, насвистывая, спускается помощник, останавливается на первом пролёте, расстёгивает тулуп, долго возится с ватными штанами, смотрит вниз (начинает целиться). Внезапно снизу блеск фонарика. Помощник заметно вздрагивает и наклоняется вниз. Снизу появляется лицо командира БЧ7.

П о м о щ н и к (резко отстраняясь назад). Блядь, Коля, ты чо?!

К Б Ч 7. Буй через плечо. Часы свои ищу.

П о м о щ н и к. Какие часы?

К Б Ч 7. Которые тут прикрутил для проверки их резистентности воде, а на всплытии они пропали.

П о м о щ н и к. Да как ты их найдёшь, ты чо?

К Б Ч 7. Буй нашёлся – и часы найдутся!

П о м о щ н и к. А ты откуда знаешь про буй?

К Б Ч 7. Пальцем деланый я тебе? Весь пароход знает, а я – не должен? А ты чего тут рассупонился?

П о м о щ н и к. Поссать хотел.

К Б Ч 7. Иди в другое место ссы: не видишь, тут люди работают!

Занавес.

Начинает звучать, постепенно становясь громче, Kansas «Dust In The Wind». На сцену выходит человек с биркой «НХС» ^[16] и кланяется. Остальные на поклон не выходят: им некогда – они же работают.

С глубины прожитых лет начинает мне казаться, что раньше у людей было больше личной свободы. Ну да – государство было тоталитарным, ну да – одна правящая партия, ну да – отсутствие сменяемости власти, ну да – управляемая из обкомов судебная система… Но с другой стороны, зато хоть в храмах можно было потанцевать и курили в общественных местах спокойно, не опасаясь замечаний со стороны законодательства. Но я даже не об этом. Раньше ведь как было со средствами коммуникации: отошёл от начальства на сто метров – и почти потерян, скрылся из виду – и почти свободен, а уж если в отпуск уехал, то всё, считай – ищи ветра в поле. Только телеграммы и спасали в случае острой необходимости. Дороговато, правда было, но зато как эффективно!

Матрос Пыцан (это имя такое у него было, ну и кличка, соответственно, тоже) не вернулся из отпуска к положенному сроку. Отпустили его туда не за красивые чёрные усы и раннюю лысину, естественно, а совсем наоборот – за успехи в освоении дизель-генераторных установок. Поэтому, не желая ломать судьбу молодому организму, командир выждал три дня и, не став докладывать по команде, решил отправить за ним гонца. А родом матрос Пыцан был из маленькой, но гордой северокавказской республики со знаменитой горой, в честь которой даже есть папиросы. Мероприятие намечалось ответственное, Советский Союз трещал по швам с ебической силой, и что там будет завтра с дружбой народов – было решительно непонятно. Поэтому минёра как кандидата отмели сразу и, перебрав ответственных и не очень нужных в базе офицеров, остановились на докторе Саше.

Целый капитан медицинской службы – это вам не рупь в авансе: способен он на многое, если не сказать, что практически на всё. Получив инструктаж, командировочные и суточные, а также дополнительную сумму из корабельной кассы «на всякий случай», доктор сложил в «дипломат» три смены белья, зубную щётку и электрическую бритву «Микма». Перебрав варианты формы одежды, остановился на скромном, но эффектном: чёрные брюки, чёрные туфли (неуставные, но красивые, как рассвет в горах), белая рубашка, тужурка и белая фуражка. Медали и ордена развешивать не стал: орденов-то и вовсе не было, а медальное треньканье при ходьбе доктора раздражало. Ромбик о высшем образовании, «За дальний поход» (с подводной лодкой, как положено), знак второго корпуса (как самый красивый в дивизии) и посох Асклепия в петлице показались достаточными для придания необходимой солидности в глазах мирных кавказских жителей.

Прибыв на вокзал города Владикавказ, уставший, но пока довольно свежий, Саша стал осматривать окрестности на предмет, где купить билет дальше и с целью ознакомления с местным колоритом. На вокзале было сразу понятно, где купить семечки (чёрные, белые и полосатые), сухофрукты, орехи, сыр, пироги, вино и квартиру, но где брать билеты – было совсем не очевидно. Колорит бурлил и клокотал вокруг доктора, в итоге выбросив из потока перед Сашиными глазами мужчину средних лет с лысиной и брелоком автомобильного завода ВАЗ на пальце.

– Куда едем, командир?

– Откуда я знаю, куда вы едете?

– Сатирик, да? Крассссавчик! Хорошо, сразу скидку получил у меня, вот ты молодец, разоришь бедного таксиста! Давай подскажу, не мнись – сегодня бесплатно!

– Мне нужно попасть в селение А. Не знаете, где такое и как в него добраться?

– Я не знаю?! У меня там тётя живёт, сто лет её не видел. Поехали – отвезу, мне всё равно к тёте надо!

– А далеко это?

– Ну, прилично, в другой конец пилить. Но на автобусах два дня ехать будешь – оно тебе надо?

– А сколько возьмёшь?

– Ой, да договоримся, давай поехали, дорого не возьму – раз мне самому туда надо!

«А и чорт с ним, – подумал доктор, – зато быстро обернусь!»

Усевшись в старую потрёпанную «шестерку», доктор первым делом попытался пристегнуться.

– А, не работает! – махнул рукой таксист.

– А это безопасно?

– Брат! Я двадцать лет за рулём – самый безопасный водитель в районе! Вон вымпел даже, видишь, висит!

«Странно, – подумал доктор, – что у них вымпел „Олимпиада-80“ выдают за безопасное вождение автомобилей».

Передние окна были открыты, и доктор взялся за ручку: прикрыть, чтоб сильно не дуло.

– Эта хуйня вабще сильно не работает!

– А у вас тут вообще работает что-нибудь?

– Матор и руль, я отвечаю!

«Шестёрка» с грохотом завелась и, стрельнув в сторону вокзала облаком сизого дыма, рванула, подпрыгнув, в поток машин.