Онлайн книга «Радуга и Вереск»
|
Библиотекарь склонил голову и затем поведал, что эта книга принадлежала славной фамилии Радзивилов, будучи подаренной ранее Янушу Радзивилу, воевавшему под Смоленском с батюшкой царя, самим Алексеем Михайловичем. Позднее летопись перешла во владение Богуслава Радзивила, который перед самой смертью завещал ее Кенигсбергской библиотеке. А самым первым владельцем книги, по имеющейся в ней же надписи, был вилькийский лесничий Станислав Зенович. И тут царь раскрыл страницы с заложенным в них сухим растением. С изумлением он смотрел на сухую веточку с буроватыми цветочками. Растение это было изолировано от летописных листов плотными чистыми листами гербовой бумаги. Губы царя тронула улыбка. — Und es ist nicht, ob der Förster selbst? [286] Библиотекарь засмеялся, прикрывая платком рот, засмеялись и остальные. Царь продолжал листать книгу, разглядывая цветные миниатюры. — Wer hat es geschrieben? Wo? [287] Ответа не последовало. — Die Schönheit der Augen, sehr geschickt, wenn auch mit Eile irgendwie. Aber was bedeuten diese Dinge eine Pflanze? Was bedeutet das? [288] Библиотекарь развел руками и, качая головой, ответил, что сие неведомо, светлейший государь, так уж повелось, такова традиция. Петр рассмеялся и сказал, что немцы чудаки. Засмеялись сдержанно и окружающие. Петр продолжал. Он заметил, что эти миниатюры прямо цветут. Хотя, может, все больше кровью… — Herr der Barmherzigkeit, können Sie das Buch für mich neu zu schreiben?? [289] Ответ последовал незамедлительно: — Zweifellos, Hoheit [290]. Петр осторожно трогал листы. Закончив рассматривать миниатюры, взял всю книгу в руки и так держал некоторое время, покачивая. Свита почтительно молчала. Библиотекарь смотрел с некоторой опаской, которая постепенно сменялась на его толстом лице пониманием и в конце концов — восхищением. — Das ist der wahre Lohn meiner Reise [291]. Отдав книгу, царь пошел к выходу. Лицо его было светло. За ним зашаркали и остальные. В дверях царь остановился, обернулся к библиотекарю. — Und was ist der Name dieser Blume? [292] Но тот уже уходил в соседнюю палату с книгой. И вместо него ответил другой служитель библиотеки, тощий, длинноносый, чернявый мужчина: — Heather, Hoheit [293]. — Wie? [294] — не расслышал царь. — Heather! — громче сказал тот человек и повторил по-польски: — Wrzos! — Wrzos? [295] — переспросил царь. — Das ist richtig, Ihre Hoheit [296]. — А растет ли у нас… — пробормотал Петр, ни к кому не обращаясь. — Коли учинять список, то уж перенять и сей обычай. Да, так. Вечером у герцога Гольштейнского был бал в честь высокого гостя, Петр поехал с Екатериной. Та радовалась перемене в настроении супруга и уже в карете, везущей их обратно в дом Негеляйна, спросила: что же за ветер расчистил чело? Какое волшебное средство здесь произвело свое действие? — Не знаешь, растет ли у нас wrzos, друг Катеринушка? — спросил царь. — Heather? — В Ливонии — да, я помню, — ответила она. — С него собирают мед. Царь засмеялся. — Ну вот. Этого мне и недоставало после карлсбадской кислятины. На следующий день царь и Екатерина покинули Кенигсберг с его черепичными крышами, стенами, шпилями, беспокойными криками чаек, кружащихся над замком, в недрах которого сохранилась таинственная книга русской истории. И ее уже переписывали для царя. |