Книга Душа, страница 51 – Татьяна Брукс

«Что с ней происходит? — недоумевал он. — Неужели у неё есть ещё кто-то? Нет, не может быть. А вдруг?»

И примерно через полгода, устав от Надиных отговорок и увиливаний, он решил проследить за ней и напрямую спросить, что происходит. Он увидел её, выходившую из института под руку со студентом последнего курса Владимиром Матвиенко, крепкого телосложения брюнетом с наглыми глазами. Бойко «проводил» их до бара, где студенты собирались по вечерам, и там он имел возможность наблюдать, как они, выпив по бокалу коктейля, танцевали, обнимаясь и целовались.

Он решил зайти к девушке вечером домой и поговорить, но Нади дома не оказалось. Прождав до часа ночи, он ушёл.

— Надя, мне надо поговорить с тобой, — сказал он, поймав её после лекций на следующий день.

— О чём, Саша?

— О твоём поведении…

— О моём поведении? — неожиданно резко проговорила она. — А что тебе не нравится в моём поведении?

— Где ты была вчера ночью?

— Я?

— Ты.

— А ты? Ты где был вчера ночью?

— Я? — растерялся Бойко, он не ожидал такого тона. — Я тебя ждал… потом домой пошёл.

— Ты следил за мной?

— Нет, я…

— Вот видишь, ты делал то, что хотел делать, и никто тебе не запретил. Почему ты хочешь обсуждать моё поведение?

— Надя… я… я просто переживаю за тебя. Я думал, что у нас с тобой может быть будущее.

На них стали обращать внимание проходящие мимо студенты и преподаватели.

— Саша, ты очень хороший, умный, добрый. Очень. Но я, понимаешь, я… тебе нужна другая девушка. Хорошая. А я столько упустила в своей жизни, и теперь…

— И теперь ты хочешь это наверстать? Не получится.

— Почему?

— Потому, — его вдруг одолела злость, — не думал, что ты такая бл…ь.

Надя посмотрела на него исподлобья. Всплеск обиды промелькнул в её взгляде, но, ничего не ответив на оскорбление, она резко развернулась и пошла прочь.

Через месяц Владимир сам оставил Надю ради первокурсницы Марины. Но она даже не расстроилась. На горизонте появился Сергей. Зеленоглазый блондин с лицом и фигурой, как с обложки популярного журнала «Огонёк». На нём Надя решила проверить: «Интересно, а смогу ли я захомутать красавчика, какого сама захочу?» Оказалось, может.

Сергей пел в ресторанном вокально-инструментальном ансамбле и пользовался вниманием молодых привлекательных девушек.

Надя, накрасившись поярче, надела юбочку покороче, а каблучки повыше и явилась в ресторан почти перед закрытием. Проходя мимо подиума, на котором стояли музыканты, она пристально немного исподлобья посмотрела на зеленоглазого блондина в упор. Когда она убедилась, что красавец заметил её, губы её тронула еле заметная загадочная улыбка Джоконды, и она, гордо вскинув голову, направилась к дальнему столику. Сделав заказ, приготовилась ждать. Но долго ждать не пришлось. Сергей появился возле её столика через десять минут с розой.

— Как же зовут эту прекрасную одинокую «розу»?

Сергей изо всех сил старался быть галантным. Он протянул девушке цветок и улыбнулся по-голливудски «на все тридцать два».

Надя продолжала играть свою роль.

— С какой стати такая честь? Я вас знаю?

— Сергей, — представился блондин, — уже знаете. Я тут играю на ионике и пою, зарабатываю, так сказать, на жизнь.

— Ну и как, хорошо зарабатываете?

— На жизнь хватает.

Он сел на стул рядом с Надей и опять протянул ей розу, которую она так и не взяла.

— Это вам. Как же вас зовут? И почему вы одна?

— Меня зовут Надежда, — ответила девушка и взяла цветок из рук кавалера. Она проигнорировала второй вопрос, зная, что никого это не интересует.

Дальше все развивалось по намеченному плану. Поужинали. После того как кавалер оплатил ужин, поехали к Сергею «пить кофе» и «слушать музыку».

Следующим был веселый кудрявый Толик. Потом интеллигентный рыжий Валера…

Надя легко переходила от одних отношений к другим. Казалось, она совсем даже не считает это отношениями. Порвав с предыдущим кавалером, больше о нем не вспоминала. Та же участь постигала следующего. Нельзя сказать, что все ребята относились к девушке так же легко. Некоторые из них влюблялись. Потом страдали, пытаясь удержать её. Но всё было тщетно — она как с цепи сорвалась.

Нина, с которой Надя дружила со «времён шашлыков», никогда не затрагивала деликатную тему расставания с Александром. Но однажды, на выпускном вечере по случаю получения Надей диплома о высшем педагогическом образовании, не выдержала.

— И что ты теперь собираешь делать?

— А что делать, Нин? Пойду работать. И ещё хочу попробовать в университет, на журналистику… или в Строгановку на художника. Но туда вряд ли получится.

— Надюш, зачем тебе это надо? Может, замуж? Саша простит, если ты к нему вернёшься. Он так любит тебя. Страдает очень. У тебя же такая добрая душа!

— Простит? А за что ему меня прощать? Я разве ему что-то обещала?

— А что, не обещала? Ты же с ним спала!

— Ну и что?

— Как «ну и что»? Надь, да ты ж по рукам пошла! Зачем тебе это надо? Что ты вообще творишь? Почему? Я разговаривала с Саней, и он мне сказал, что всё-всё тебе простит.

— Ах, простит! Ах, по рукам пошла! Ах, страдает! Ах, любит. А когда я инвалидом была, где он был? Где они все были? Где? Почему они тогда меня не любили? Они все, все игнорировали меня, смеялись надо мной. Жалели. Или использовали. Хоть кто-нибудь захотел полюбить меня за мою, как ты говоришь, добрую душу? А? Я тебя спрашиваю, хоть кто-нибудь?

Нина оторопело смотрела на подругу, широко открыв глаза.

— Давай не будем об этом, ладно? — произнесла Надя после небольшой паузы, немного успокоившись.

— А я не знала, что ты была… инвалидом. Почему? Что с тобой случилось? Ты никогда не говорила. Расскажешь?

— Это длинная история, Нинуль, — Надя подошла к подруге и обняла её. — Извини. Когда-нибудь расскажу. Видишь, у меня есть колечко. Его мне подарила перед смертью одна очень хорошая молодая женщина. Её звали Наташа. Она мне сказала тогда: «Жизнь такая короткая. Надо спешить жить». Вот я и живу.

— А ты уверена, что она имела в виду именно «это»?

— Что «это»?

— Ну, то, что ты делаешь?

— А что я делаю?

— Ведешь себя, как… как… Ты же хорошая, Надя. А люди думают, что ты…

— Кто? Кто я? Ну, скажи, кто я? Что, не можешь? Язык не поворачивается? А у некоторых повернулся… Мне всё равно, что обо мне думают люди. Понимаешь? Всё равно. А на счет того, кто кого использует, так знай: это не они меня используют. Это я их использую. Я, а не они. Теперь моя очередь. Вот тогда… когда те четверо козлов меня… вот тогда «они», а теперь «я»! Я — их! — уже почти кричала Надя.