Книга Душа, страница 75 – Татьяна Брукс

«Как хорошо! Совсем как дома. И кажется, что нет никакой опасности, никакой радиации. Ещё целых два дня счастья. Два дня с Богданом. Боже, как же он потрясающе красив! Возмужал. Окреп. Как же я его люблю. И… как же я его… хочу…»

— Та-а-а-к, и где моя большая ложка? — Надя вышла, наконец, из душа, на ходу вытирая мокрые волосы. Они рассыпались капризными прядями по высокому чистому лбу. Откинула волосы тонким пальчиком, а они, непослушные, снова упали на прежнее место. Богдану стало трудно дышать: сердце забилось у самого горла, заныл низ живота и стал наливаться свинцом. Он отвернулся от Нади.

«Нет, это просто невозможно, как она умопомрачительно хороша!»

— Вот вам, мадемуазель, большая вилка. Приятного аппетита.

Он резко повернулся и быстро скользнул за стол, чтобы она, не дай бог, не заметила его возбуждения. Но она всё равно заметила. Покраснела, еле заметная улыбка промелькнула на лице, потом просто уставилась в свою тарелку с приготовленным с любовью ароматным омлетом.

— У нас с тобой два дня, Надюха. Целых два дня. Что бы ты хотела делать?

— Давай сначала пройдёмся по посёлку. Поснимаю. Я тут не была ещё. Сделаю очерк о городке. О людях, живущих в нём.

— Отлично.

Вахтовый посёлок Зелёный мыс — симпатичные финские домики — остров благополучия в окружении мёртвого моря брошенных зданий. Ребята обошли его за час и уже на обратном пути на стенке домика-магазина увидели объявление, которое маячило светлым пятном на фоне тёмно-зеленой краски, которой были покрашены коттеджи.

— Ой, Богдан, поехали, а? — Надя запрыгала на месте и захлопала в ладоши.

— Конечно, поедем! Как мы можем пропустить такое? Который теперь час?

— Час дня. Побежали, через пятнадцать минут автобус отправляется.

И они, взявшись за руки, вприпрыжку побежали к остановке, где пыхтел и кашлял выхлопной трубой, ожидая пассажиров, рейсовый ПАЗик.

В зале дома культуры, где должно было состояться мероприятие, шум и неразбериха, он под завязку набит желающими послушать Валерия Леонтьева. Сам концерт произвёл на молодых людей неизгладимое впечатление: артист работал от души, без фонограммы, выходил на бис столько раз, сколько требовала публика, и вместо полутора часов концерт длился почти три.

Казалось, народ забыл о том, где находится, зачем и почему…

«А почему, почему, почему, был светофор зелёный…» — подпевали они актёру и по целой минуте отбивали себе ладони после каждой песни…

Из Дома культуры Богдан и Надя вышли возбужденные и совершенно счастливые и, чтобы не ждать следующего рейсового автобуса, который только что ушёл и по расписанию будет только через два часа, молодые люди решили добираться домой на попутке. Благо, машин «бегало» туда-сюда достаточно. Долго ждать и не пришлось. Белая «газель» притормозила, как только Богдан поднял руку.

— Куди? («Куда?» — укр. — Прим. авт.)

— В Зелёный мыс.

— П’ять карбованців… («Пять рублей» — укр. — Прим авт.)

— Хорошо. Поехали.

Ребята забрались на сиденья возле водителя — сзади машина была забита какими-то тюками и коробками.

— Переезжаете?

— Ага.

Водитель оказался молчаливым малым, но Богдана и Надю это вполне устраивало.

«Мог бы и без денег подвезти, — подумал Богдан, — всё равно в ту сторону едет, но, с другой стороны, сейчас всем деньги нужны, на переезды и обустройство на новом месте…» — и тут же забыл об этом потому, что почувствовал, что Надя как-то странно обмякла на его плече.

— Надь? Надя? С тобой все в порядке?

— Да, Богданчик… просто… как-то устала… и тошнит немного…

— Сейчас приедем домой, я обедом тебя накормлю, спатки уложу… Тебе обязательно надо выспаться.

— Некогда спать. Плёнки надо проявить. Я сегодня семьдесят два кадра отсняла — две полных плёнки, надо посмотреть, что получилось. Но это недолго…

Подъехали к ПУСО (пункту санитарной обработки) «Дитятки».

«Копачи» — работники ПУСО — машину остановили. Один высокий смуглолицый парень лет 26–28 стал обмывать колёса дезраствором, второй — крепкий широкоплечий кудрявый капитан — водил дозиметром возле машины.

Что-то его заинтересовало внутри, он открыл дверцу — и вдруг как заорёт:

— А ну выметайтесь из машины на х..! Быстро!

Водитель выскочил первым и дал дёру.

— Куда-а-а-а, твою мать! — широкоплечий рванул за удирающим водителем.

— Лейтенант Валерий Марущак, — представился, козырнув, худосочный, подойдя к оставшимся Наде и Богдану. — Откуда вы? Предъявите документы.

Пока молодой лейтенант просматривал паспорта молодых людей и их разрешения на право нахождения в 30-километровой зоне, вернулся капитан.

— Ушёл, гад. Наверняка самосёл-мародёр. Но ничего, я передал кому следует. Отловим.

— Вячеслав Иванович, — обратился к старшему смуглолицый, — вот документы пассажиров. Похоже, далеко и ходить не надо будет. Тут вам и журналистка, и следователь прокуратуры.

— Так это же замечательно. Как в эту машину попали?

— Да мы с концерта едем, — начал говорить Богдан, — Валерия Леонтьева. Автобус ушёл, вот мы и решили на попутке, — он оглянулся на Надю.

Она стояла, опершись о машину, бледная и не шевелилась.

— Похоже, вашей девушке нехорошо…

— Надя, Надя! Что с тобой? — Богдан подскочил к ней и обнял за талию. Надя открыла глаза и вдруг стала оседать у него в руках. Богдан подхватил её, поднял легко, как ребенка, и понес к домику-вагончику, который служил работникам и наблюдательным пунктом, и комнатой отдыха.

— Внимание, внимание, — услышал он, — скорую на ПУСО «Дитятки», скорую на ПУСО «Дитятки». Женщина, журналист. Имя? — обратился офицер к Богдану.

— Что?

— Как зовут вашу спутницу?

— Надежда. Ярош. Надежда Андреевна Ярош… документы у вас…

— Журналист, Надежда Ярош. Скорую на ПУСО «Дитятки», срочно.

— Не волнуйтесь, Богдан… — капитан заглянул в удостоверение, — Юрьевич, они уже едут. Сейчас первую помощь окажут, а потом в Киев. Она в Чернобыле работала?

— В Чернобыле и в Припяти.

Богдан занес Надю в комнату отдыха работников ПУСО и положил на топчан. Голову держал на руке. Второй рукой гладил её волосы. Каждый раз к руке прилипал клок шелковистых нитей, он машинально стряхивал их и, проведя по волосам в очередной раз, стряхивал снова. Теперь он вспомнил! Вчера, когда он гладил её волосы, так же, как и теперь, несколько каштановых шелковистых прядей тоже остались в его пальцах, он не обратил на это внимания. А ведь должен был.