Онлайн книга «Каков есть мужчина»
– В этом на самом деле нет необходимости. – Я не думаю, что ты должен жить один сейчас. – Все будет в порядке. – Она уже купила билет на самолет, Тони. – Что ж, очень мило с ее стороны. Джоанна говорит, ковыряя вилкой картофельный салат: – Мне жаль, что я сама не могу остаться с тобой подольше. Он как бы отгоняет ее сожаление своей вилкой. Минуту-другую они едят молча. – Очень жаль, что «пассат» разбился, – произносит он, оживленный новостью о приезде Корделии. – О, да ладно тебе, это был несчастный случай. И ему давно пора было отправиться на свалку. – Мне он нравился. – Мне тоже, – признается Джоанна. – Помнишь, как мы ездили в нем за город? – Конечно. – Было здорово. – Есть что вспомнить, – говорит она, подливая себе вина, и в ее голосе слышны нотки флирта. Они не раз выезжали на «пассате» за город – а раньше в старом «вольво-740» – через Францию, через туннель Монблан и дальше через Валле-д’Аосту в Пьемонт и сияющую огнями Ломбардию. Но особенно ему нравилось проезжать через Валле-д’Аосту – впечатляющий пейзаж и возникающее там чувство, что ты перемещаешься из Северной Европы в Южную. Каким чудом кажутся теперь эти их поездки. Одна мысль о них вызывает у него щемящее чувство. Воспоминание о свежем влажном воздухе. Он отпивает вина. И замечет, что его рука дрожит. Так или иначе это все прекратилось, когда «пассат» прописался в Ардженте, лет двенадцать назад. Он уже тогда был далеко не новым. Джоанна обращается к нему: – Корделия говорит, что поможет тебе найти новую машину. – Правда? Джоанна уловила нотку скептицизма в его голосе. – В машинах она разбирается, – говорит она. – Да, разбирается, – соглашается он. – Она поможет тебе найти что-нибудь. В Равенне, полагаю. – Или в Ферраре. – Как захочешь. Ты поел? Он кивает, она берет его тарелку и относит со своей на кухню. Снег перестал идти – теперь на улице мерзкая слякоть. Морозный, сырой день. Джоанна разговаривает по телефону. Он не знает с кем. Она звонит нескольким людям. Похоже, говорит о работе, думает он, вслушиваясь в ее голос, сидя в ушастом кресле с «Лунатиками» Кларка на коленях. Он недалеко продвинулся с этой книгой. Просто она ему не очень интересна, в этом дело. Теперь уже мало что вызывает у него интерес. Закончив говорить по телефону, Джоанна спрашивает, не хочет ли он посмотреть фильм. – Фильм? – произносит он таким тоном, как будто она мешает ему читать что-то интересное. – Ну, ладно. Он замечает полный бокал вина у нее в руке. Она пьет много вина, думает он. Ей не по себе от этой ситуации, от того, что она застряла здесь с ним. – Какой фильм? – спрашивает он. – Я не знаю, – говорит она. – У нас же столько всяких дисков. Она подходит к полке с фильмами и начинает просматривать их. На ней просторный трикотажный халат. – «День сурка»? – говорит она. – Мы, наверное, смотрели его раз двадцать, – бросает он недовольно. – Хорошо. «На золотом пруду»? – Нет. – «Пока не сыграл в ящик»? Он хмыкает. – А как насчет «Шофера мисс Дэйзи»? – Боже, нет. Она предлагает еще несколько фильмов – и каждый он с раздражением отвергает. – Почему ты сам тогда не выберешь? – спрашивает она, начиная терять терпение. – Иди сюда и выбери сам. – Джоанна… Он продолжает сидеть в ушастом кресле. Складывает руки, соединив кончики пальцев, словно собирается изречь какую-нибудь мудрость. А затем просто вздыхает и говорит с интонацией «ну, сдаюсь»: – Ну, что там еще? – Да полно всего. «О Шмидте»? Он снова вздыхает. «О Шмидте»? – почти кричит она, поворачиваясь к нему. – Нет! – Ты вообще хочешь посмотреть фильм? – спрашивает она. – Не особенно, – говорит он слегка вызывающе. – А почему сразу не сказал? – Ну, куда ты? Она выходит из комнаты. – У меня есть дела. – Какие дела? – Работа. Я вообще-то должна быть в Нью-Йорке. Это выводит его из себя. – Я не просил тебя приезжать! – кричит он ей вслед. Оставшись один, он протирает глаза и бережно ощупывает свое изувеченное лицо, о котором успел забыть. Она возвращается и теперь стоит перед ним. – Послушай, – говорит она, пытаясь как-то объясниться, – я здесь потому, что думала, тебе нужна помощь… – Мне не нужна твоя помощь, – слышит он собственный голос. На секунду повисает жуткая тишина. – Ну и хрен с тобой, – говорит она тихо. Он слышит, как она поднимается по лестнице и как хлопает дверь ее комнаты. Через несколько минут он встает на непослушные ноги и идет за ней. На лестнице его пошатывает, и он останавливается. Подойдя к двери, он вежливо стучит: – Джоанна? Нет ответа. – Джоанна… Прости. Ну, прости. Я сегодня сам не свой. Он не открывает дверь – это не разрешается, не разрешалось уже много лет. – Пожалуйста, – просит он, почти касаясь лицом крашеной двери, которая когда-то была белой, – спускайся. Я заварю чай. Ну, прости. Я правда сожалею. Спустившись, он заваривает чай – в заварном чайнике, по старинке. Никто так больше не заваривает, думает он с грустью. Когда он входит в гостиную с подносом в руках, то с удивлением видит ее. Она сидит на диванчике, положив свои не по-женски крупные ступни на пуфик, и внимательно смотрит на свои руки. – Такое паршивое чувство, – говорит она. – Какое? Он ставит поднос. – Ну, я прилетела всего на два дня – и вот на тебе. – Я сожалею, – говорит он. – Я виноват. – Да, виноват. Он присаживается в кресло, погружаясь в него так, что его ноги слегка отрываются от пола. Он сидит, тяжело дыша. – Как самочувствие? – спрашивает она. |