Книга Не возжелай, страница 2 – Владимир Колычев

А права у Юзыка на Дорофея были. Это все из-за Люськи, которая сама была во всем виновата. Ходила по поселку в короткой юбке, напрашивалась. Ну, Дорофей и не сдержался. А на зоне за «лохматую» статью предъявляют. Если не сможешь отбиться, заклюют, затыкают. У Юзыка челюсть хлипкой оказалась, вслед за ним в больничку никто не захотел. Не тронули Дорофея, но все пять лет его сторонились как опущенного.

А Люська все такая же, как прежде. Волосы распущены, платье короткое, облегающее. Живот, правда, уже не тот. Выпирает животик. И задницу по сторонам разнесло. Жопа с ушами. Грудь уже не так выпирает. Но Дорофей все равно смотрел на нее как кот на Масленицу. И желание отомстить затвердело до зуда в нервах.

Люська шла, глядя куда-то в сторону. Мужика, видать, заприметила. А реальный мужик он здесь, лоб в лоб.

— Ну, здравствуй! — ухмыльнулся Дорофей.

Люська аж подпрыгнула, увидев его. Глаза из орбит едва не выскочили.

— Ты?!

— Да вот, в отпуск отпустили.

— В отпуск?! — Люська хоть и была в шоке, но не поверила.

В натуре, какие на зоне отпуска?..

— Гульну с тобой, сукой, и обратно.

— Не надо со мной! — Люська попятилась, оглядываясь по сторонам.

Дорофей ухмыльнулся. Они находились в центре поселка: с одной стороны автостанция, с другой — пятиэтажка с универмагом. Люди ходят, но никто не станет заступаться за Люську. Дорофей мужик здоровый, метр девяносто в рост, рука такая же тяжелая, как у бабы нога. Кто в здравом уме захочет с ним связаться?.. Ну, если только менты.

— Как это не надо! Если ты на меня заявила, значит, еще хотела! И получишь!

Люська вдруг взбодрилась. Она смотрела куда-то за спину. Видно, подмогу заметила.

Дорофей развернулся и увидел пучеглазого мужика, который тянул к нему руку, собираясь схватить за плечо.

Дорофей ударил его с размаха, кулаком в челюсть. Мужик сначала упал, а потом уже удивился. И, хлопая зенками, сел на задницу.

— Костя! — Люська чуть не разрыдалась от обиды.

И руки сомкнула в ладонях, приложив их к груди.

— Кто? — икнув, спросил Костя.

— Дорофей!

— Кто?! — Мужик вскочил, собираясь взять реванш, но Дорофей остановил его — на этот раз с ноги.

Так в грудину въехал, что хребет хрустнул. Так и позвоночник в трусы может ссыпаться.

— Готовься! — Дорофей глянул на Люську и движением руки показал, как будет натягивать ее парус на свою мачту.

И направился к магазину. Надо было взять пару пузырей особой краски. Водка, она белого цвета, но раскрашивает жизнь в радужные цвета.

— Я тебя посажу! — донеслось вслед.

Дорофей ухмыльнулся. Бессильная злоба со стороны опущенного могла только радовать.

Он мог бы повернуться и добить Костю. Но делать этого не стал. Горновка — поселок не простой, здесь не только участковый в опорном пункте милиции, но и целое отделение со своим уголовным розыском. Ментов здесь больше, чем нужно, и они только рады будут показать, что недаром едят свой хлеб. Заметут Дорофея, пришьют чужой ярлык и зашлют к Макару телят не гонять.

А у магазина стояли двое. Боров и Шулик. Один высокий, жилистый, другой короткий, но коренастый, эдакий маленький квадрат на ножках. Прыгающий квадрат. Дорофей своими глазами видел, как Шулик однажды врезал Борову с прыжка — кулаком. С одного удара срубил.

Раньше Боров и Шулик враждовали, а сейчас они вместе. Поддерживают друг друга. Стоят плечом к плечу, покачиваются. Рожи красные, глаза залитые. И оба на Дорофея смотрят. Но молчат, лбы морщат. И хотят что-то сказать, но не знают, с чего начать.

— Бухаем, братва? — спросил Дорофей.

— Бухаем, — кивнул Боров.

— Братва, — тяжело ворохнул языком Шулик.

— А где ханка?

Шулик сунул руки в карманы брюк и вывернул их. На нуле мужик.

— У Шляхова есть, — Боров повел головой в сторону дороги.

Дорофей проследил за его взглядом и увидел Костю, который открывал дверь новенькой на вид «семерки». И Люська собиралась садиться в машину вместе с ним.

— Шляхов?

— Ну, муж твоей Люськи… Люто ты с ним! — Шулик выставил вверх большой палец правой руки.

— Муж Шляхов, а жена — Шлюхова! — засмеялся Дорофей.

— У них водка дешевая, — сказал Боров.

— Двадцать рябчиков за пузырь. В магазине — сорок, — Шулик вяло махнул рукой в сторону пятиэтажки.

— Он что, самогон гонит?

— Какой самогон, если в магазине? — скривился Боров. — Чисто спирт. С водой.

— И не паленка, — кивнул Шулик.

— И много? — задумался Дорофей.

— Нам хватит.

— А кому отстегивает?

— В смысле, кому отстегивает? — Боров приподнял пальцем веко — для того, чтобы получше разглядеть Дорофея.

— Ну, крыша у него какая?

— Шиферная крыша.

— Какая, на шиферная… У нас тут что, рэкета нормального нет?

— А-а, рэкета!.. — наконец-то дошло до Борова. — Да был у нас тут Косой…

— Повязали его… — махнул рукой Шулик. — Гаркуша пожалился, менты меры приняли…

— Гаркуша?

— У него «КамАЗы» свои… Это, щебень в Алтанай возит… Ик!.. — Боров икнул и скривился, давая понять, что каждое слово дается ему с трудом.

— Может, менты сами с него снимают? — спросил Дорофей.

— Ты это, брать будешь? — спросил Шулик, поворотом головы показав на магазин.

— Да возьму, — в раздумье кивнул Дорофей.

Менты везде борзые, и нигде они свои позиции так просто не сдают. Но братва продавливает их, люди миллионные состояния на рэкете и крышах поднимают. Дорофей знал таких лично… И он может подняться.

* * *

Озеро Эбэр — изогнутый водяной рог посреди гор. Вода кристально чистая, солнечные лучи падают в нее, но тут же выныривают, подсвечивая озеро изнутри. И даже отражение темнохвойных гор не может затемнить его. Красиво. Но вода холодная, нужно собраться с духом, чтобы окунутся.

— А-а! — Олег разогнался, пробежал вдоль по мосткам над водой и сиганул в воду.

Он и вчера так делал, и позавчера. И ничего, жив-здоров. Даже насморк не подхватил.

Вода обожгла тело, кровь хлынула в голову, сознание просветлело. И от сна не осталось ни следа.

— О-о!

Олег вынырнул, зафыркал, сбрызгивая с губ воду. Хорошо!..

Он закалялся с детства. Сначала отец заставлял, затем сам вошел во вкус. И спортом занимался с ранних лет. Бокс, плавание, баскетбол. Большим чемпионом не стал, но спортивным телом обзавелся. Может, потому девушки на него и засматривались.