Книга 64, страница 15 – Хидео Ёкояма

– Примите мою благодарность.

Голос его звучал спокойно. Миками еле слышно вздохнул, хотя ему было не по себе. Все же он уговорил отца убитой девочки. В конце концов родственники жертв всегда делают так, как им говорят полицейские. Пострадавшие, не имея возможности мстить самостоятельно, всецело полагаются на полицию, призванную привлечь преступников к ответу. Теперь Миками это понимал.

Миками достал записную книжку, нашел свои записи, сделанные в кабинете Акамы.

– Приезд комиссара запланирован на вторник, двенадцатое… – Он прервался, услышав сдавленный голос Амэмии, и склонил голову набок.

– Но в этом нет необходимости.

Миками показалось, что он ослышался.

– Простите, Амэмия-сан, что вы сказали?

– Я благодарен вам за предложение, но в этом нет необходимости. Совсем не нужно, чтобы столь важный человек ехал в такую даль.

Нет необходимости?!

Миками чуть отодвинулся. Амэмия им отказывал! Хотя он по-прежнему рассеянно смотрел куда-то вдаль, говорил он вполне уверенно и убежденно.

– Но… позвольте спросить: почему?

– У меня нет какой-то особой причины.

Миками тяжело вздохнул. Что-то случилось. Он интуитивно это понял.

– Наше предложение оказалось некстати, или…

– Нет, не в том дело.

– Тогда в чем?

Амэмия молчал. Он ни разу не взглянул Миками в глаза.

– Повторяю, есть надежда, что после визита комиссара у нас появятся новые следы.

Молчание.

– Генеральный комиссар – наш самый большой начальник. Его визит непременно получит широкое освещение в средствах массовой информации. Его покажут по телевидению. Новость увидит большое количество людей.

– Я благодарен вам за предложение…

– Прошу вас, Амэмия-сан. Возможно, появятся какие-то новые следы…

Миками сообразил, что невольно повысил голос, и заставил себя говорить тише. Отец погибшей девочки им отказал. Разве он не обязан смириться? Придется исключить дом жертвы из программы визита, не умаляя его значимости. Конечно, дом Амэмии – важный пункт программы, и все же общий результат, возможно, не пострадает. Ведь комиссар намерен побывать на месте преступления и произнести вдохновляющую речь для членов следственно-оперативной группы по «Делу 64».

Но как отреагирует Акама, когда Миками доложит, что Амэмия отказался принимать у себя комиссара? Молчание затянулось; у Миками разболелась голова.

– Позвольте приехать к вам еще раз.

Амэмия ничего не ответил. Положил ладони на татами, встал и едва заметно кивнул перед тем, как скрыться в недрах дома.

Почему он им отказал?

Миками покосился на свою визитную карточку и рисовое печенье – все осталось нетронутым и лежало на прежнем месте. Он помассировал затекшие ноги и с трудом поднялся с пола.

За время краткого отсутствия Миками положение изменилось. На двери пресс-центра красовался кусок картона с надписью:

«Вход воспрещен всем, кроме членов пресс-клуба. Идет совещание».

Сува сидел за своим столом.

– Что там происходит? – Миками подбородком указал на дверь пресс-центра.

Смущенный Сува вскочил:

– Они обсуждают сокрытие персональных данных. Кажется, собираются подать официальный письменный протест.

Миками раздраженно цокнул языком. Письменный протест! Такое случается впервые за то время, что он вступил в должность директора по связям с прессой!

– Вам удалось сообщить им о предстоящем визите комиссара?

– М-м-м… Сказать-то я сказал, но они ответили, что все обсудят на совещании. Подозреваю, что они собираются вставлять нам палки в колеса.

Миками сгорбился в кресле и распечатал новую пачку сигарет. Все оказалось хуже, чем он ожидал. Отношения с прессой заметно ухудшились. А что же будет теперь, после того, как Ёсио Амэмия отказался принять комиссара у себя дома, чтобы тот принес ему свои соболезнования?

Сам генеральный комиссар! «Дело 64»… Миками не сомневался, что репортеры оскалят клыки. После разговора с Амэмией у него болела голова, но сейчас вдруг наступила ясность. Он сосредоточился на одном дне в календаре.

Четверг, двенадцатое.

До тех пор он должен как-то уговорить Амэмию принять комиссара и помириться с журналистами.

– А вечером я пригласил их всех выпить, – продолжал Сува.

Его делано беззаботный тон резал слух. Миками думал, что Сува обрадуется, видя, что из реформ Миками ничего не вышло, но Сува, похоже, растерян. Сува с самого начала служил в управлении по связям со СМИ, но увереннее всего чувствовал себя, так сказать, на передовой. Он не отказался от традиционных методов коммуникации и охотно проводил время в прессцентре, стараясь за дружеской беседой с репортерами выяснить, чем они заняты и чего ожидают. Он охотно демонстрировал общительность, играя с репортерами в сёги, го и маджонг ^[3]. В конце рабочего дня Сува часто приглашал репортеров выпить; чтобы завоевать их доверие, жаловался на высокомерие и нечуткость начальства. Старые, грубые, но проверенные временем методы он разбавлял остроумием и дипломатичностью. В конце концов, поддавшись его обаянию, репортеры часто принимали точку зрения полиции. Сува окончил Токийский университет и часто вспоминал о столице. Со многими репортерами он посещал одни и те же лекции. С журналистами помоложе он вел себя как старший брат. Благодаря своей общительности он стал своим человеком в пресс-центре, где сразу замечал любые изменения в атмосфере и приспосабливался к ним.

Но… Никто не гарантировал, что репортеры, которые сейчас совещались в пресс-центре, по-прежнему считали Суву своим. Собравшиеся были не просто молодыми, они были другими. Такое впечатление сложилось у Миками, когда он снова начал общаться с журналистами после двадцатилетнего перерыва. Возможно, отчасти благодаря тому, что среди них стало гораздо больше женщин, современные журналисты сильно отличались от тех, с кем ему доводилось иметь дело раньше. Они стали гораздо более упрямыми и нетерпимыми. Часто отказывались от предложения выпить, и, даже если пили, не теряли самообладания. Они неохотно соглашались сыграть в сёги и го. Миками трудно было представить, чтобы нынешние репортеры с удовольствием играли с полицейскими в маджонг. Некоторые из них даже высказывались против необходимости существования самого пресс-центра, объявляя его рассадником сговоров и тайных соглашений с полицией; они не стеснялись осуждать пресс-клуб, хотя и пользовались преимуществами того, что состояли в нем.