Онлайн книга «Экспедиция в рай»
– Что «с кем»? – Живешь с кем? – С отцом и бабушкой. – Сколько тебе лет? – Пятнадцать, скоро будет шестнадцать. – Ты была пять дней назад на поденке у господина Кербаума? – Не знаю такого. – Тогда почему ты от него сегодня побежала? – От кого? – От Кербаума. – Я же говорю – не знаю такого. Цейзиг сжал кулаки и стиснул зубы. Помолчав секунд десять, продолжил допрос: – Ты была сегодня на рынке? – Была. – Что ты там делала? – На поденку нанималась. – Почему ты побежала? – Испугалась. – Кого? – Лысого. – Кербаума? – Не знаю я никакого Кербаума! – Ну хорошо, не знаешь, так не знаешь. Почему ты испугалась лысого? – Я думала, что он мне предъявит за вещи, а я их не брала! – А кто взял? – Альма. – Как фамилия Альмы? – Карафин. – Где она живет? – На Военном поле. – Дом какой? – Как какой? Обычный, деревянный. – Уу-у-у! Номер какой у него? – А, номер! Я не знаю. – Хорошо. Почему ты думала, что Кербаум тебе предъявит за вещи, коли их взяла Альма, а не ты? – Да не знаю я никакого Кербаума! – Я больше не могу! – простонал Цейзиг и повернулся к присутствующим: – Михельсон! Допросите ее сами, составьте протокол и принесите мне. Я у себя в кабинете. Тараканов, сделай мне чаю. Осип Григорьевич замялся было, но потом пошел к стоявшему в конце коридора самовару. Поставив перед начальником стакан в подстаканнике, он попросил: – Херра Цейзиг, мне бы удостоверение какое. – Зачем оно тебе? – Как зачем? Сегодня вот – почти час потерял из-за того, что удостоверения не было, а если бы не знакомый районный – вообще могли бы в кордегардию посадить. А барышню отпустили бы. Цейзиг открыл верхний ящик письменного стола, порылся в нем и, достав жетон с серебряным львом на голубом поле, протянул его Тараканову. – На, это тебе вместо удостоверения. Не потеряй, смотри! – Благодарю, херра начальник. – Не за что. Да, иди машину заправь, я тут бочкой бензина разжился, ее ломовик на заднем дворе выгрузил. Михельсон допрашивал задержанную более часа. С ее слов вырисовывалась следующая картина. Дружили они с Альмой давно, почти три года, матерей у обеих не было, это их и сблизило. Вместе ходили пасти овец, вместе на поденку, вместе – на танцы. Часто «снимали» хорошо одетых старичков, а потом «разводили» их на деньги. Пять дней назад их нанял «лысый дед». Квартира у него была богатой, и они с Альмой даже немного поспорили, кому под деда ложиться. Кинули монетку и выпало ей, Эмилии. Но, как она ни старалась, лысый на нее никакого внимания не обращал, все на Альму заглядывался. Услышав про приработок барышни, Михельсон покачал головой: – И с каких пор ты этим занимаешься? – Чем? – Ну со всякими лысыми стариками спишь? – Давно, года два. – Получается с тринадцати лет? – Да, с той поры, как один отцовский приятель меня изнасиловал. – А что же отец тебя не защитил? – Да он пьяным был, спал. – А в полицию почему не обратились? – Да они с папашей миром дело уладили – за десять тыщ. Мне батюшка две тыщи выделил! – Да, щедрый у тебя отец. Ну ладно, дальше рассказывай. Закончили мыть, лысый рассчитался, и они с Альмой разошлись – та в баню пошла, к встрече с дедом готовиться. Когда вечером следующего дня увиделись, Карафин на деда сильно ругалась – скупой, мол, оказался – купил не вина, а водки, шоколадку зажал и дал всего двести марок! А мучил почти час, никак у него не поднимался. За это она его и обнесла – кошелек с деньгами своровала и целый чемодан вещичек его женушки – на Альме как раз ворованное платье было, красивое, просто загляденье! Потом они на танцы пошли в городской пожарный сад. Там к ним один тип прицепился, молодой, симпатичный. Проводил их до ее, Эмилии, дома – Альма хотела у нее переночевать, но по дороге передумала – уговорил ее красавчик с ним пойти. Больше она ни Альмы, ни парня этого не видела. Прочитав показания Родберг, Цейзиг распорядился: – Вы, Михельсон, езжайте с Таракановым домой к этой Альме, найдите ее родственников и везите в больницу – труп опознавать. А девку отведите к регистратору, пусть он ей наших мазуриков покажет, вдруг она кого из них узнает. Дом погибшей нашли быстро – на него указал первый спрошенный прохожий. Жила Карафин вдвоем с бабкой – неряшливо одетой дамой лет шестидесяти, которая встретила сыщиков с папироской в ярко накрашенных губах. – Альма здесь живет? – поинтересовался Михельсон, показывая удостоверение. – Здесь. – А где она? – А я почем знаю? Шляется где-то. – Давно шляется? – Да с неделю уже. – И вы о ней не беспокоитесь? – А чего о ней, шалаве беспутной, беспокоиться? Прибьют – мне только легче станет. От нее все равно никакой помощи не дождешься – когда дома, только жрет да спит. Хоть бы раз сотенку-другую бабушке дала или, на худой конец, рюмочку поднесла бы! – Вам придется с нами проехать. – Это куда же? – В больницу. – Зачем? Я здорова. – Вы-то здоровы, а вот внучка ваша – нет. – Что, сифилисом заболела? – Нет, похоже, сбылись ваши мечты, прибили внучку. Бабка раскрыла рот, и папироса шлепнулась на пол. – Как прибили? – спросила она упавшим голосом и прислонилась к дверному косяку. – Поедем, посмотрите, может, это и не она вовсе, – сконфуженно пробормотал Михельсон. Сначала бабушка внучку не узнала. Едва взглянув на тело, уже обмытое и вновь наряженное в платье, она вздохнула с облегчением: – Не Алька это, у ней сроду такой дорогой одежи не было. Зачем только меня напугали! – Вы повнимательнее посмотрите, повнимательнее. На тело обратите внимание, может, какие приметы у нее есть, на бельишко взгляните, – настаивал чиновник. |