Онлайн книга «Экспедиция в рай»
– В Москве, сынок. – Тараканов рукой отогнал от ребенка табачный дым и затушил папиросу. – Гостинец мне привез? – Нет, сынок, не привез. В следующий раз приеду, обязательно привезу. – А ты разве не навсегда приехал? – Нет, нонче же надо на службу возвращаться. Да и тебе за гостинцем. – Не ходи никуда, оставайся дома, мне гостинцы не нужны. – Нельзя, сын, начальник заругает. Личико у Ваньки скривилась в начинающемся плаче. – Это что такое, а? Не вздумай плакать. Ты что, барышней у меня растешь? Тебе, может быть, куклу в гостинец привести? Не плачь, говорю. Я недолго на службе буду, скоро навсегда приеду. – Сколько дней? – Точно не знаю, мало. – Шесть? – Немного поболе. Дней пятнадцать. – Уже тепло будет, когда приедешь? – Наверное, тепло. – Тогда пойдем на речку купаться? – Пойдем, и искупаемся, и рыбы наловим. Снасти-то наши в порядке? Через час он вышел на улицу. За ним следовало все семейство. – А что, мать, подорожали небось извозчики? – Почем мне знать, я пешком хожу. – Не подорожали, как стоили два рубля до станции, так и стоят, – сказала жена. – Тогда пойду на Московскую, найму «ваньку». Устал я что-то, да и спешить надо. * * * Розенблюма он нашел в конторе пассажирской станции. Начальник проводил очередное совещание. – А, Тараканов, явился! Где шлялся? – Домой заскочил, товарищ комиссар, с семьей повидаться. – Ты сюда что, отдыхать приехал? Товарищи мне уже доложили о твоих «успехах». Только зря время потерял и людей от работы оторвал. «Лекок» хренов. А вот товарищ Харламов паек свой не зря получает. Пока ты матушкиными пирожками брюхо свое набивал, он и похищенное нашел, и преступника. Ошеломленный субинспектор молчал. – Телеграмма пришла из Ожерелья, вот, почитай. – Комиссар бросил Тараканову кусок телеграфной ленты. «Деревне Слободка найдены баулы денег арестован василий харитонов мясоедов» – прочитал Осип Григорьевич. – Через пять минут ростовский «скорый» прибывает, мы на нем в Ожерелье и отправимся, придется «скорому» сделать там непредвиденную остановку. Твое счастье, что успел. * * * Оказалось, что никаких денег найдено не было. Телеграфист, по своей телеграфской привычке не передал союзы, предлоги и прочие мелкие части речи. В оригинале текст телеграммы звучал так: «В деревне Слободка найдены баулы из-под денег. Арестован Василий Харитонов Мясоедов». Розенблюм телеграфиста чуть не убил. – Сволочь буржуйская! Ленту, сукин сын, экономил или ток электрический? Или лень тебе было пару лишних раз ключом ударить? Моли бога, что я в Москву не успел отрапортовать, а то бы не сносить тебе головы! Оказалось, что Харламов, производя обыск у одного из известных ему железнодорожных воров, нашел три казенных брезентовых баула с трафаретными надписями: «Н.К.Фин. Р.С.Ф.С.Р.» и остатками сургучовых печатей. Когда Розенблюм вошел в кабинет начальника станции, Мясоедов – тщедушный мужичонка в рваной поддевке – бухнулся на колени: – Нашел я брезент, ваше превосходительство, нашел, Христом Богом клянусь! – завыл он. – Какое я тебе «превосходительство», сукин ты сын! Все мозги свои пропил? Где нашел, когда? – Виноват, виноват, господин товарищ комиссар. Виноват! Сегодня нашел, поутру, у железки. – А чего ты там поутру делал? А? Мясоедов опустил голову. – Дык мы это… Дровишек пару поленьев с поезда скинул, а когда собирал, мешки энти и увидел. – Значит, с вагонов воровал? Государственное имущество похитить хотел? Московских рабочих без дров хотел оставить? Недоуменью Мясоедова не было предела: – Дык нешто с полсажени поленьев Москва убудет? Туда небось таких саженей мильон кажный день подвозят. Сколько лет с вагонов кормимся, а Москва до сих пор не замерзла. – Вот видите, товарищи, как он рассуждает! – обратился Розенблюм к присутствующим. – Типичный люмпен. Вчера вязанку дров украл, сегодня – людей убил и вагон с деньгами ограбил. – Не убивал, не убивал, барин! – заорал Мясоедов. – Трофимец! – позвал начальника милиции комиссар. – Я! – Везите его к себе. Даю вам ночь. Чтобы к завтрашнему утру этот люмпен указал, куда спрятал деньги, и назвал соучастников. Вопросы? – Никак нет, товарищ Розенблюм! Разрешите выполнять? – Выполняйте. – Тараканов! – Я. – А почему бы вам не пригласить меня к себе в гости? А то в здешних номерах наверняка клопов – тьма тьмущая. * * * Когда вернулись в Каширу – уже начинало темнеть. Розенблюм пошел на вокзал, отправить в Москву телеграмму о результатах розыска. Тараканов ждал его на улице минут двадцать. Потом комиссар через сторожа сообщил, что остается ночевать на станции. – Начальник его соблазнил, – сообщил сторож. – Сейчас сидят, коньяк пьют, а кухарка им ужин стряпает. Велел вам завтра в восемь утра быть. Прежде чем ехать домой, субинспектор решил прогуляться вдоль линии. «Между станциями восемь верст. При хорошем ходе поезд преодолеет их минут за десять. Из-за подъема он ехал полчаса. Бандитам надо было успеть заскочить, отворить дверь, расправиться с сопровождающими, найти деньги, выкинуть их из поезда и спрыгнуть самим. Получается, что сесть на поезд им нужно было как можно ближе к Кашире, чтобы времени на само ограбление осталось как можно больше. Да и запрыгнуть в только что отправившийся поезд проще. Багажный вагон – первый от тендера паровоза, и его площадку оттуда не видать. По инструкции машинист, начав движение, должен несколько раз обернуться и посмотреть на станцию – убедиться, все ли в порядке и нет ли сигналов к остановке. Если бандиты это знали, то первые саженей сто они на поезд садиться бы не стали. А на открытой местности стоять им было несподручно – бригада могла их увидеть. Выходит, что они где-то спрятались, а когда поезд проехал мимо – заскочили на площадку. Где?» Тараканов перешагнул через пути и оказался на крутом склоне железнодорожной насыпи. Внизу, саженях в двадцати пяти, располагались маленькие домики станционных служащих. Подсвечивая купленным во Львове электрическим фонариком, субинспектор двинулся вдоль насыпи в сторону Ожерелья. Пройдя с полверсты, он увидел то, что искал – вдавленные в мокрую землю пустые рогожные кули. «Здесь, здесь они прятались! Три-четыре человека». В ожидании поезда налетчики курили – Тараканов обнаружил шесть гильз от папирос «Асти» фабрики «Дукат» – удовольствия по нынешним временам недешевого. |