Онлайн книга «Пропавшие девочки»
Комментарий от: runner88 в 15:45 Нет. Я проверила. Комментарий от: carolinekinney в 15:57 Все равно. Эти извращенцы всегда найдут выход. Комментарий от: bettyb00p в 16:02 Смотреть еще 107 комментариев. Дара, 23 июля, 20:30 Пока мне не исполнилось четырнадцать, сколько себя помню, родители каждую пятницу водили нас с Ник в ресторан у «Серджио». Он расположен между стоматологией и магазином детской обуви, в котором, по-моему, никогда не бывает покупателей. Никакого Серджио на самом деле нет. Владельца зовут Стив, и все, что его связывает с Италией, – так это два года, прожитые в итальянском квартале в Квинсе, Нью-Йорк. Чеснок тут маринованный, а пармезан рыхлый. Такой продают в герметичных контейнерах. Его можно хранить в кладовке годами, ведь ему не страшна даже ядерная катастрофа. Скатерти бумажные, и всем посетителям выдают цветные карандаши. Зато фрикадельки здесь воздушные и большие, словно софтбольные мячики, а пицца продается толстыми кусками с расплавленным сыром по краям. Запеканка из макарон всегда золотисто-коричневая, с хрустящей корочкой, как я люблю. Кроме того, «Серджио» просто наш. И даже после того как родители стали избегать друг друга под разными предлогами (ссылаясь на загруженность на работе, начинающуюся простуду и другие обстоятельства), мы с Ник продолжали туда ходить. За 12 долларов 95 центов мы получали две колы, большую пиццу и опустошали салат-бар. В «Соди» – ресторане, который выбрала Шерил, – хрустят белоснежные льняные скатерти, а в центре каждого стола – живые цветы. Отполированный деревянный пол такой скользкий, что я нервничаю, когда нужно встать, чтобы пойти в туалет. Официанты парят между столами, посыпая свежим перцем и тертым сыром крошечные порции пасты. Все сидят с натянутым и принужденным видом, какой часто бывает у богатых людей, словно они – большие куски карамели, которым нужно придать форму. Шерил живет в Эгремонте, совсем рядом с Мейн Хайтс, в доме, который достался ей в наследство от бывшего мужа. Бедняга склеил ласты из-за неожиданного сердечного приступа накануне своего пятидесятого дня рождения. Я уже слышала эту историю, но почему-то она считает нужным поведать мне ее снова, как будто ждет моего сочувствия: неожиданный звонок из больницы, после которого она поспешила к его постели, и все слова, которые она не успела сказать, о чем впоследствии так жалела… Пока она рассказывает, отец вертит в руках запотевший бокал виски со льдом. Не знаю, когда он начал пить. Раньше он мог пропустить бутылку-другую пива во время барбекю, но не более того. Он всегда говорил, что алкоголь – для скучных людей, которые не умеют веселиться. – И конечно, это стало трагедией для Эвери и Джоша. Джош – это восемнадцатилетний сын Шерил. Он учится в Дьюке. Каким-то образом Шерил умудрялась вставить этот факт в любой разговор. Я виделась с новой «семьей» отца один раз (во время первого ужина) в марте и могу поклясться: весь ужин Джош пялился на мои сиськи. Эвери – моего возраста. Она жутко скучная и прилипчивая, как лейкопластырь. – Если честно, хоть и прошло уже пять лет с того момента, как мы потеряли Роберта, не думаю, что мы когда-нибудь перестанем горевать о нем. Нам нужно время. Она действительно считает, что это подходящий разговор для ужина? Я поднимаю глаза на отца, но он старательно избегает моего взгляда, уставившись в свой телефон под столом! Несмотря на то что он сам затеял этот ужин, чтобы «провести время» вместе и «пообщаться» со мной, он не сказал мне ни слова с того момента, как мы сели за стол. Шерил продолжает трещать: – Я бы хотела, чтобы вы поболтали с Эвери. Может, нам устроить девичник? Я могла бы отвести вас в спа. Как тебе такая идея? Я бы лучше провела день, втыкая себе иголки под ногти, но, само собой, в этот торжественный момент отец поднимает на меня глаза, и его взгляд выражает одновременно предупреждение и приказ. Я улыбаюсь и издаю ничего не значащий возглас: – Я в восторге от этой идеи. И Эвери будет в восторге. Три факта о Шерил: ей нравится все, что касается «девичников», «спа» и Совиньон бланк. Она откидывается на стуле, когда рядом с нашим столом материализуются три официанта и ставят перед нами одинаковые тарелки, содержимое которых напоминает пророщенные бобы. – Это побеги, – объясняет Шерил, видя мое лицо. Она настояла на том, чтобы сделать заказ для всех. – С кервелем и шнитт-луком. Давай налетай. «Налетай» – это не совсем подходящее слово. Тарелку кроличьего корма я опустошаю в два счета и продолжаю мечтать о салат-баре в «Серджио», где количество подходов и объем порций не ограничены: лоснящиеся кусочки чеддера, горы айсберга на подносах, упаковки с сухариками и маринованные зеленые бобы. Вспоминаю даже о свекле, которая, здесь мы с Ник сошлись во мнениях, на вкус – как земля из могилы. Интересно, где сегодня ужинает Ник… – Как проходит твое лето? – спрашивает Шерил, когда тарелки опустошены. – Я слышала, ты работаешь в ФэнЛенде. Я бросаю на отца еще один взгляд. Она даже не в состоянии отличить меня от Ник. Слава богу, нас только двое. Я же не сижу и не спрашиваю, нравится ли Джошу в Дьюке. Но отец снова уставился в телефон. – Все прекрасно, – отвечаю я. Какой смысл рассказывать Шерил, что мы с Ник избегаем друг друга, что я умираю от скуки, а мама парит по дому, как воздушный шар, привязанный к телевизору. – Только послушайте, – внезапно говорит отец. – «Полиция назвала сорокатрехлетнего Николаса Сандерсона, бухгалтера, проживающего в Хэрон Бей…» – О, Кевин, – вздыхает Шерил. – Не здесь, не сейчас. Неужели ты не можешь отложить свой телефон хоть ненадолго? – …возможным подозреваемым, – отец часто моргает, словно только проснулся. – Интересно, что все это значит? – Уверена, в «Вестнике» обо всем напишут. – Она прижимает к уголку глаза палец с идеальным французским маникюром. – Он помешался на этой истории. – Да, мама тоже, – не знаю почему, но мне доставляет огромное удовольствие упоминать маму при Шерил. – Это вообще единственное, о чем она говорит. Шерил качает головой. Тут я кое-что вспоминаю и поворачиваюсь к отцу. Я все не могу забыть слова Сары Сноу: «Твое лицо кажется мне знакомым». – А Сноу когда-нибудь жили в Сомервилле? Отец хмурится и возвращается к своему телефону. – Не думаю. Мне об этом неизвестно. Итак, это тупик. Шерил, которая не может держать рот закрытым больше пяти секунд, вклинивается в разговор. – Это ужасно, просто ужасно. Моя подруга Донна больше не выпускает близнецов на улицу одних. А вдруг на свободе разгуливает, – она понижает голос, – извращенец. – Мне так жаль ее родителей, – говорит отец. – Продолжать надеяться… Не знать наверняка… |