Книга Адвокат [= Уличный адвокат ], страница 88 – Джон Гришэм

Вышедший из боковой двери Де Орио занял судейское место ровно в час.

– Добрый день всем.

Меня удивило, что на нем мантия – ведь сегодня не официальное слушание. Постучав пальцем по микрофону, Де Орио обратился к служителю:

– Мистер Бердик, заприте, пожалуйста, двери на ключ.

Женщина-секретарь раскрыла блокнот.

– Мне сообщили, что представители сторон и их адвокаты явились в полном составе, – сказал судья, глядя на меня так, будто я призван был отвечать за изнасилование. – Я пригласил вас сюда, чтобы попытаться решить дело миром. После вчерашних консультаций с адвокатами я пришел к выводу, что наша встреча будет полезной. До сих пор мне не приходилось созывать подобное совещание едва ли не сразу после подачи иска, однако если стороны согласились принять в нем участие, значит, оно вполне своевременно. Хочу напомнить вам, джентльмены, о конфиденциальности. Ни один из вас ни при каких обстоятельствах не обмолвится прессе о том, что услышит здесь.

Надеюсь, понятно? – Судья глянул в нашу с Мордехаем сторону, и следом за ним к нам повернулись головы тринадцати человек, сидящих за столом защиты.

Мне захотелось встать и напомнить им: самые тяжелые удары нанесли мы, но драку-то начали они.

* * *

Служитель раздал листки с текстом обязательства о неразглашении информации. Расписавшись, я вернул бумагу.

В цейтноте юрист редко бывает в состоянии пробежать глазами два абзаца и принять решение; опасаясь подвоха, люди из “Дрейк энд Суини” тщательно изучали подписку о неразглашении.

– Проблемы, джентльмены? – обратился к ним Де Орио.

Толчок возымел действие, и служитель собрал подписанные документы.

– Пойдем прямо по повестке дня. Первым пунктом значится обобщение фактов и концепция ответственности. Мистер Грин, как истцу – вам первое слово. В вашем распоряжении пять минут.

Мордехай поднялся и с независимым видом сунул руки в карманы. Для изложения сути дела ему хватило двух минут. Де Орио ценил лаконичность.

От имени ответчиков выступил Артур. Он согласился с фактами, приведенными оппонентом, однако в вопросе ответственности его точка зрения несколько отличалась от нашей: значительная часть вины за трагедию лежала на снежной буре, обрушившейся внезапно и превратившей жизнь многих горожан в настоящий ад. Серьезные сомнения вызывала у него и разумность действий Лонти Бертон.

– Женщине с детьми было куда пойти. В городе имеются приюты. Предыдущую ночь она провела в подвале церкви вместе со многими другими. Зачем она ушла? Это мне неизвестно, но я уверен: из церкви ее никто не гнал, во всяком случае, мы не нашли такого человека. В пригороде живет бабушка Лонти. Кроме того, какая-то часть ответственности лежит, видимо, и на самой жертве. Наверное, она должна была проявлять большую заботу о своей семье.

Для Артура это была единственная возможность возложить вину на мертвую женщину. В присутствии присяжных ни он, ни его адвокат, если только будут находиться в здравом уме, не осмелятся даже намекнуть, что Лонти Бертон хотя бы косвенно виновна в смерти своих детей.

– Прежде всего почему она оказалась на улице? – резко спросил Де Орио.

Артур ничуть не смутился:

– Помня о цели сегодняшней встречи, ваша честь, мы готовы признать, что выселение было незаконным.

– Благодарю вас.

– Не стоит. Мы просто сочли необходимым отметить, что часть ответственности за случившееся ложится на мать.

– Как велика эта часть?

– По меньшей мере пятьдесят процентов.

– Не слишком ли много?

– Мы считаем, нет, ваша честь. Мы действительно выставили ее на улицу, однако до трагедии она прожила там более недели.

– Мистер Грин?

Мордехай выпрямился во весь гигантский рост и укоризненно покачал головой, как профессор, разочарованный ответом студента, запутавшегося в самых элементарных вещах.

– Люди, о которых мы говорим, мистер Джейкобс, не могут в сколько-нибудь короткие сроки найти жилье. Поэтому их и называют бездомными. Вы признали, что выгнали женщину с детьми на улицу – там они и погибли. Я с удовольствием побеседую на эту тему с присяжными.

Артур втянул голову в плечи. У Рафтера, Маламуда и Барри, ловивших каждое слово Мордехая, лица заметно помрачнели.

– С ответственностью все ясно, мистер Джейкобс, – казал Де Орио. – Поведение матери вы при желании сможете обсудить с жюри, хотя не советую.

Мордехай и Артур сели.

Если нам удастся доказать вину ответчика, перед присяжными неизбежно встанет вопрос о нанесенном ущербе.

* * *

В повестке дня он числился вторым. Рафтер подробно доложил о результатах своего кропотливого исследования. Еще раз я услышал о разнице в подходе к денежной оценке смерти ребенка и взрослого. Калькуляция доходов Лонти Бертон, которые она никогда не получит, вызывала омерзение.

В конце концов Рафтер объявил знакомую сумму: семьсот семьдесят тысяч долларов.

– Но ведь это не последнее ваше слово, мистер Рафтер? – В вопросе Де Орио прозвучал скрытый вызов. – Неужели это и вправду окончательная цифра?

– Нет, сэр.

– Мистер Грин?

– Мы отклоняем данное предложение, ваша честь. Все эти детали не имеют для меня никакого значения. Я думаю лишь о размерах той суммы, в справедливости которой смогу убедить жюри присяжных. Со всем моим уважением к мистеру Рафтеру должен заметить, что сумма окажется намного больше предлагаемой им.

Оспорить Мордехая никто не решился.

– Пятьдесят тысяч за смерть ребенка? Смешно. Явно заниженная оценка отражает бытующие в обществе предрассудки насчет детей бездомных родителей, тем более когда речь идет о представителях другой расы.

Сидящие за столом защиты нервно заерзали в креслах – все, кроме Гэнтри.

– У вас есть сын, мистер Рафтер. Согласились бы вы получить за его гибель пятьдесят тысяч долларов?

Рафтер углубился в изучение пустой страницы блокнота.