Онлайн книга «Лувр делает Одесса»
|
Несколько часов Фима выпиливал лобзиком одиннадцать зубьев. Два крайних и средний он решил оставить пошире, чтобы по ним спустить извилистые веточки со спинки гребня. Когда все было готово, он просверлил дырочки в местах вырезки и аккуратно с помощью втиральника начал выбирать материал, оставляя на поверхности кости лишь задуманный выпуклый узор. Все получилось наилучшим образом. Когда гребень был готов, Фима отполировал его волосяной щеткой с меловым раствором, а напоследок прошелся пару раз хлопчатобумажной тряпкой. Цветы так органично вписались в ажурный рисунок, что восхищениям родственников не было предела. – Сынок, до чего же ты у нас рукастый! – восхищалась Белла, рассматривая подарок. – Мэри в нем будет такой красавицей! – Вот это и страшно, – вставила свое веское слово Фрейда. – Она будет красавица, а Фима волнуйся себе всю жизнь! – Мама, она будет его любить, вот увидите! – Конечно, как можно такое не любить! Оно же сидит все дни, режет и выпиливает красоту, за которую платят хорошие деньги. Ты бы, Белла, не любила такого мужа? – Если бы Хацкель умел делать, как Фима, я бы его уважала еще больше. – Нет, вы посмотрите на эту женщину! Хацкель, ты столько лет прожил с женой и только сейчас узнал, что тебе недодали! – Вы о чем, мама? – Я, сыночка, за любов сейчас говорила, но тебе оно было не надо. – Мама, вы сами-то поняли, что хотели нам сказать? – спросил Хацкель. – Мама поняла, и у нее от таких слов уже отказали сердце и поясница. Фима, уколи меня чем-нибудь острым в бок. Фима послушно взял со стола треугольный надфиль и мягко ткнул бабушке в спину. – Вот, даже ничего не почувствовала от расстройства! Подай мине твой чудный гребень. Бабушка сейчас посмотрит на красоту и сразу же успокоится. Надо же так изощряться! Прям как твои родители, когда хотят меня обидеть. А ты, Фимочка, не обращай внимание на папу с мамой и послушай, что я тебе скажу. Даденный Богом талант никак нельзя профукать, поэтому, когда поедем свататься, не спеши-таки говорить «да». Если она тебя не будет любить, настроенья твоя вся упадет и ты забудешь, как делать красивые вещи. Это что у тебя за штуковина лежит? – Давчик. – Так и подумала. А для чего он нужен? – Зажимать что-нибудь, когда нужно отпилить или сточить. – Так вот, деточка, и я про то. Если любви не будет, зажмет тебя Мэри, как этот давчик, и будет всю жизнь пилить, пилить. Фим, может, не поедем на нее смотреть? А вдруг она поганая какая? – Мама, вы шо такое говорите! – возмутилась Белла. – Для вас уже мое зрение ничего не значит?! Я сама вот этими глазами видела, какая она хорошая девушка. Нашему сыну очень повезло с невестой. – Вот! Это я и хотела услышать перед сном. Теперь мине стало лучше, и можно спокойно уйти на покой. Давай я тебя поцелую, золотко мое необработанное. Запомни, никто о тебе не позаботится лучше, чем твоя родная бабушка или мама, на худой конец! Им же все равно, на ком ты будешь жениться! Скорее бы уже к этим Блюменфельдам съездить и самой все рассмотреть, – сказала напоследок Фрейда и ушла спать. Глава 6
В день смотрин семья Разумовских проснулась еще до восхода солнца, и в доме сразу же началась суета. Только Фима спал безмятежным сном младенца, подложив под щеку ладонь. – Рыбочка моя, – с любовью молвила бабушка, глядя на посапывающего внука. – Мама, да будите же вы его, а не любуйтесь! Вон сколько дел нужно до выезда сделать, а он вылеживается, будто все подождут. – Что ты за мать такая бесчувственная! Ребенок наверняка ночь не спал и представлял, как будет у Блюменфельдов. Он за нас переживал, так хоть сейчас пускай поспит! Когда женится, разве ж полюбуешься им спящим? – вздохнула Фрейда, утирая слезу. – Ой, мама, вы запросто полюбуетесь! Я-то уж знаю! – Можно подумать, мама не имеет права посмотреть на свое дитя. Это ж сердце нужно не иметь, чтоб такое сказать! – Женщины, прекратите с утра ругаться и поторапливайтесь, – прервал перебранку Хацкель. – Я пошел запрягать лошадь, а вы собирайте на стол. Поедим и будем выезжать. Завтракали торопливо, без аппетита и должного почтения к пище. Каша подгорела, картошка немного не доварилась. Да кто в такой день будет обращать внимание на подобные мелочи! После еды Фрейда накрыла грязную посуду рушником и пошла переодеваться. Белла с вечера позаботилась о муже и сыне. Она вытащила из сундука вещи и развесила их на веревке, чтобы за ночь они немного расправились. Как и большинству мужчин, Хацкелю не потребовалось много времени для сборов. Он быстро надел на себя белую льняную рубаху, жилет с пиджаком, широкие полусуконные штаны, черный картуз и сел на табурет в ожидании родственников. – Жена, мне сюртук с собой взять или лапсердак [12]? – А на улице холодно сегодня? – Сыровато, туман еще не рассеялся. – Тогда лапсердак, все теплее будет. От твоего сюртука из китайки [13] никакого толку. Замерзнешь, спину прихватит – и все, считай, поселился калека в доме. Грей тебе потом спину лечебным камнем да за натирками к доктору бегай. Хацкель, думай своей головой и не мешай собираться! Щас, немножко, и уже выйду. Ради такого ответственного мероприятия Белла успела пошить новое платье из тонкой светло-зеленой шерсти. В последнее время, несмотря на строительство нового дома, в семье стало полегче с деньгами, и она, как всякая женщина, стала изредка позволять себе обновки. У местечкового портного Лущика она долго рассматривала затертые страницы журнала и выбрала платье с узким глухим лифом и немного заниженной талией. В отличие от элегантной дамы на картинке, юбку она не решилась делать прямой. – Красиво, но как в такой садиться на телегу? – Понимаю и поддерживаю, – живо согласился с клиенткой мастер. – И еще, мне кажется, расширенная к низу, она будет очень нарядно смотреться с белым передником. Шейте уже расклешенную, а по подолу пустите бежевую атласную ленту, как на моем любимом чепце. О том, что Белла шьет себе платье, в доме никто не знал. Под разными предлогами она бегала на примерки к портному и возвращалась оттуда какой-то особенной – мягкой и женственной. Такие перемены конечно же не остались не замеченными свекровью. Фрейда, видя счастливые глаза невестки, подозрительно посматривала в ее сторону, но с выводами не торопилась, ибо время в семье наступило суетное. Кто знает, чего она может из-за колготни подумать! – Ну, как тебе мое платье? – поинтересовалась Белла у мужа, расправляя складки на подоле. – Хорошее, я же тебе уже говорил. |