Онлайн книга «Нёкк»
|
– О, привет, – проговорила она. – Можно к тебе? Новый голос. Женский. Женский голос. – Конечно. Заходи, рада тебя видеть, – ответила Элис. – Я получила твою записку, – сказала девушка, и Браун узнал ее: первокурсница из соседней комнаты, девица в больших круглых очках, Фэй Андресен. – Я хотела перед тобой извиниться, – пояснила Элис, – за то, как вела себя в “Доме свободы”. – Да ладно, все в порядке. – Нет. Я снова тебя обидела. Так нельзя. Это не по-товарищески. Зря я на тебя набросилась. Прости, пожалуйста. – Конечно. Браун впервые слышал, чтобы Элис перед кем-то извинялась или в чем-то раскаивалась. – Если хочешь переспать с Себастьяном, это твое личное дело, – добавила она. – Я не говорила, что хочу с ним переспать, – возразила Фэй. – Если ты хочешь, чтобы Себастьян тебя трахнул, это твое личное дело. – Да ну при чем тут это. – Если ты хочешь, чтобы Себастьян всадил тебе так, что в глазах потемнело… – Хватит уже! Девчонки рассмеялись. Браун пометил у себя в журнале: “Смеются”. Он сам не знал, нужно ли это, пригодится ли потом, когда он вернется к записям. В Красном отряде ему толком не объяснили, как вести наблюдение. – Так что там с Себастьяном, – поинтересовалась Элис, – он уже к тебе подкатывал? – В каком смысле “подкатывал”? – Ну, приставал? Лез с нежностями? Фэй с минуту смотрела на Элис и о чем-то думала. – Так это твоих рук дело? – То есть приставал? – Ты ему что-то сказала? – допытывалась Фэй. – Что ты ему наплела? – Я лишь проинформировала его о том, что ты им интересуешься. – Боже мой! – И о том, что он тебе очень нравится. – О нет! – Рассказала о том, что в глубине души ты питаешь к нему нежные чувства. – Вот именно, в глубине души. И это никого не касается. – Я решила ускорить процесс. Мне хотелось загладить вину. За то, что прочитала тебе мораль в “Доме свободы”. Теперь мы квиты. Не благодари. – И в чем же мы квиты? Ты считаешь, что сделала мне одолжение? Фэй мерила шагами комнату. Элис сидела по-турецки на кровати. Вся эта сцена явно ее веселила. – Ты бы молча страдала и сохла по нему, – ответила Элис. – Разве не так? Ты бы никогда не осмелилась ему признаться. – Откуда ты знаешь? И вовсе бы я не страдала. – Значит, он все-таки к тебе приставал. И как же именно? Фэй остановилась и посмотрела на Элис. Та прикусила щеку изнутри. – Облизал мне ухо во время медитации. – Сексуально. Браун пометил в журнале: “Облизал ухо”. – И позвал к себе, – добавила Фэй. – В четверг вечером. – То есть накануне демонстрации. – Да. – Как романтично. – Ну, в общем, да. – Нет, ты не понимаешь. Это ж офигеть как романтично. Это же самый важный день в его жизни. Он пойдет на демонстрацию протеста, а это опасно, могут быть беспорядки. Его могут побить, ранить, а то и убить. Как знать? И он хочет провести последний свободный вечер с тобой. – Именно так. – Прямо как у Гюго. Фэй уселась за стол Элис и уставилась в пол. – У меня ведь дома парень есть. Генри. Хочет на мне жениться. – Ясно. А ты хочешь за него замуж? – Может быть. Не знаю. – “Не знаю” обычно значит “нет”. – Да я не то чтобы не знаю. Просто еще не решила. – Тут же как: либо ты спишь и видишь, как бы выйти за него замуж, либо отказываешь ему. Все просто. – Ничего не просто, – возразила Фэй. – Все очень сложно. Ты не понимаешь. – Тогда объясни. – Ну, в общем, как-то так. Представь, что тебя мучит жажда. Пить хочется смертельно. Ты не можешь думать ни о чем, кроме огромного стакана воды. Улавливаешь? – Улавливаю. – И вот ты представляешь себе этот стакан воды, живо так представляешь, но жажда от этого не проходит. – Потому что воображаемой водой напиться нельзя. – Вот именно. Ты оглядываешься и видишь мутную лужу в бензиновых разводах. Не стакан воды, конечно, но хоть какая-то жидкость. К тому же реальная, в отличие от стакана воды. И ты выбираешь эту мутную лужу в разводах, хотя не сказать, чтобы тебе именно этого хотелось. Вот примерно поэтому я с Генри. – А Себастьян? – Он как раз стакан воды. – Надо написать об этом песню в стиле кантри. – Поэтому я и боюсь все испортить. И еще я боюсь, что он захочет, как бы это сказать, – Фэй примолкла, подбирая слово, – узнать меня поближе. – То есть трахнуть. – Да. – Ну и? – Ну и я подумала… Повисло тяжелое молчание. Фэй смотрела на руки, Элис на Фэй. Обе сидели на кровати, идеально вписываясь в видоискатель телескопа. – Ты подумала, что я тебе что-нибудь посоветую, – докончила за нее Элис. – Да. – Насчет секса. – Да. – А с чего ты взяла, что я в этом разбираюсь? Браун улыбнулся. До чего же ехидная эта хиппушка. У Фэй вытянулось лицо. – Я вовсе не это имела… – пробормотала она. – О господи, да расслабься ты. – Прости. – В этом-то все и дело. Вот тебе мой совет: расслабься. – Да я толком не умею расслабляться. – Расслабься и все. Дыши. – Думаешь, это так просто? Мне когда-то врачи показали, как нужно дышать, но если я сильно нервничаю, у меня ничего не получается. – Не дышишь, что ли? – Дышу, но неправильно. – А почему? Ты думаешь о чем-то таком, что не можешь расслабиться и нормально дышать? – Трудно объяснить. – А ты попытайся. – Ну ладно. В общем, когда я училась дышать правильно, мне все время было стыдно. Во-первых, за то, что приходится учиться дышать. Как будто я не способна выполнить простейшее действие. Даже это у меня не получается. – Понятно, – сказала Элис. – Продолжай. – А потом, когда уже дышала, как учили, все время волновалась, правильно ли дышу, вдруг что-то делаю не так. Вдруг я как-то неидеально дышу. Несовершенно. Хотя я понятия не имела, что значит дышать идеально. Но наверняка этому можно научиться, и если я дышу как-то не так, значит, я все делаю неправильно. Причем не только дышу неправильно – вообще неправильно живу. Если я даже дышу неправильно, что же говорить о жизни в целом? И чем больше я думаю о том, как нужно дышать, тем труднее мне дышать, я начинаю задыхаться, теряю сознание, ну, в общем. |