Онлайн книга «Нёкк»
|
– Сюда, – Бишоп повел их на лужайку у дома директора школы, где за пышным плотным газоном начинался лес. Там стоял металлический столбик, примерно с них высотой, на котором лежал гладкий кусок белой соли с коричневыми пятнами. Сверху соль держал медный круг. Бишоп взялся за него и попытался открутить. – Помоги, – попросил он Сэмюэла. Они вдвоем налегли на круг, и тот подался. Сэмюэл задыхался от натуги; от столба пахло диким зверем, и к этому запаху примешивался противный серный душок, как от тухлых яиц. Так пахла соль. Вблизи Сэмюэл разглядел табличку, прикрепленную к середине столба: “Осторожно, яд. Не трогать”. – Это от него олени дохнут? – спросил он. – Берись с той стороны. Они сняли со столба кусок соли, оказавшийся на удивление тяжелым и плотным, и потащили к дому директора. – Не нравится мне все это, – признался Сэмюэл. – Мы почти пришли. Они шагали медленно, поддерживая с двух сторон серую глыбу, обогнули бассейн и поднялись на две ступеньки к горячей ванне. Вода медленно бурлила, над ней поднимался пар, а на дне ванны светился синий огонек. – Бросай, – Бишоп кивнул на ванну. – Не хочу. – На счет три, – велел Бишоп, и они, два раза качнув кусок соли туда-сюда, на третий бросили ее в ванну. Глыба с плеском рухнула в воду и глухо шлепнулась на дно. – Вот и отлично, – сказал Бишоп. Они смотрели на лежавшую на дне ванны глыбу; мерцавшая вода искажала ее вид. – К утру растворится, – продолжал он. – И никто ничего не узнает. – Я домой хочу, – подал голос Сэмюэл. – Пошли, – Бишоп взял друга за руку, и они направились прочь. Когда они дошли до дома, Бишоп открыл окно кинозала и замер. – Хочешь, скажу, что случилось в кабинете директора? – спросил он. – Почему меня не выпороли? Сэмюэл едва сдерживал слезы и вытирал сопли рукавом пижамы. – А все очень просто, – продолжал Бишоп. – Ты пойми главное: каждый чего-то боится. Узнаешь, чего человек боится больше всего, и делай с ним что угодно. – И что же ты сделал? – Он взял палку. Велел мне наклониться над столом. Ну и я снял штаны. – Что? – Расстегнул ремень, спустил штаны и трусы. Повернулся к нему голой жопой и спрашиваю: “Вы этого хотите?” Сэмюэл уставился на Бишопа. – Зачем ты это сделал? – Я спросил его, нравится ли ему моя жопа и не хочет ли он ее потрогать. – Все равно не понимаю, зачем ты это сделал. – Смотрю, а он аж сам не свой. – Ого. – Смотрел-смотрел на меня, потом велел одеться и отвел в класс. Вот и все. Проще простого! – И как тебе только это в голову пришло? – Ладно, – ушел от ответа Бишоп. – Спасибо, что помог. Он залез в окно, Сэмюэл за ним. Прокрался по темному дому в гостевую спальню, лег в постель, потом встал, пошел в ванную и вымыл руки – три, четыре, пять раз. И непонятно было, то ли яд жжет пальцы, то ли это ему только кажется. 9 В почтовый ящик бросили приглашение в кремовом квадратном конверте из плотной бумаги. – Что это? – спросила Фэй. – Тебя зовут на день рождения? Сэмюэл перевел взгляд с конверта на мать. – На вечеринку с пиццей? – не унималась та. – На роллердром? – Ну хватит. – От кого оно? – Не знаю. – Ну так открой. В конверте лежала дорогая открытка. Она блестела, словно в бумаге были капельки серебра. Буквы казались позолоченными. Изящным курсивом с завитушками были выведены слова: Приглашаем вас на вечер в церковь Академии Святого сердца Бетани Фолл исполнит Первый скрипичный концерт Бруха Сэмюэла еще никуда не приглашали так торжественно. Приглашения на дни рождения одноклассников были самыми заурядными: сляпанные кое-как дешевые тонкие открытки с животными или воздушными шариками. Это же приглашение было весомым даже на ощупь. Сэмюэл протянул его матери. – Пойдем? – спросил он. Мама прочитала открытку и нахмурилась. – А кто такая Бетани? – Моя подруга. – Из школы? – Типа того. – Значит, близкая подруга, раз тебя пригласили на концерт? – Пойдем? Ну пожалуйста! – Разве тебе нравится классика? – Да. – И с каких это пор? – Не знаю. – Это не ответ. – Ну мам. – Скрипичный концерт Бруха? Ты хотя бы знаешь, что это такое? – Мааам! – Да я просто говорю. Ты уверен, что тебе это понравится? – Пьеса очень сложная, она ее несколько месяцев репетировала. – А ты откуда знаешь? Сэмюэл с досады зарычал: до того ему не хотелось обсуждать Бетани. – Ну ладно, – улыбнулась мама. – Пойдем. Вечером в день концерта она велела ему одеться получше. – Представь, что сегодня Пасха, – добавила она. Сэмюэл надел самые нарядные вещи, которые нашел в шкафу: жесткую колючую белую рубашку, черный галстук-бабочку, тугой, как удавка, черные брюки, которые, когда Сэмюэл шевелился, потрескивали от статического электричества, и блестящие туфли, такие тесные, что пришлось воспользоваться рожком для обуви, и такие жесткие, что сразу же натерли ему пятки. И зачем только взрослые по самым торжественным случаям надевают самую неудобную одежду, подумал Сэмюэл. Когда они приехали в церковь Академии Святого сердца, там уже было полно народу: в сводчатый дверной проем текла вереница мужчин в костюмах и женщин в платьях с цветочными узорами, и даже с парковки было слышно, как разыгрываются музыканты. Церковь копировала знаменитые европейские кафедральные соборы – правда, была меньше раза в три. Вдоль центрального прохода тянулись ряды тяжелых скамей со спинками, украшенных затейливой резьбой; полированное дерево влажно блестело. За скамьями высились каменные колонны, к которым метрах в пяти над головами публики были прикреплены горящие факелы. Родители учеников болтали между собой, мужчины мимолетно и невинно целовали женщин в щеку. Присмотревшись, Сэмюэл понял, что на самом деле мужчины вовсе не целовали женщин, а только делали вид: чмокали воздух где-то возле шеи собеседницы. Наверно, женщинам обидно, подумал Сэмюэл: ждешь, что тебя поцелуют, а целуют воздух. Сэмюэл с мамой заняли места и открыли программку. Бетани должна была появиться только во втором отделении. В первом предполагались короткие камерные пьесы и сольные номера. Выступление Бетани явно должно было стать гвоздем программы. Коронным номером. Сэмюэл нервно притопывал ногами по мягкому ковру. |