Онлайн книга «Все сама»
|
Где же изумруды? Кто угодно мог войти за старухой в номер. У кого еще есть ключ? Он немного прогулялся и начал успокаиваться. На корабле определенно собралась не та публика: вряд ли кто-то из них способен на кражу. «За ужином леди Эм стало плохо. Любой мог заметить, если бы следил за ней так же пристально, как я, – говорил он себе. – Может, Бренда заглянула к старухе после ужина? Вполне вероятно. Они с леди Эм как-то странно друг на друга смотрели. Получается, изумруды у помощницы?» Преступник заметил на палубе Мехенов. Чутье говорило, что Алвиры следует опасаться. Он смерил женщину взглядом. «Только попробуй сунуть нос в эту историю!» – мысленно пригрозил ей он. Тысячеликий замедлил шаг, чтобы не поравняться с пожилыми супругами. Что делать дальше? До Саутгемптона осталось всего три дня, и он ни за что не покинет корабль без ожерелья! А ключ от номера леди Эм был только у Бренды. 62 После пробежки Селия приняла душ, оделась и заказала в номер кофе с кексом. В голове крутилась одна мысль: как теперь поступить? Если она пойдет к Фейрфаксу и отдаст ему изумруды – поверит ли он в ее невиновность? А если не поверит – прикажет посадить под замок? Может, лучше стереть отпечатки пальцев и спрятать ожерелье в таком месте, где его легко найдут? Это выход! Но если Селию кто-то увидит или там висит камера? Что тогда? Прикажут ли персоналу обыскивать номера? Вряд ли, иначе ожерелье уже нашли бы! Селия в панике огляделась, подошла к сейфу и вытащила ожерелье. Она уже надела пиджак и брюки, собираясь на лекцию. Пиджак был свободного покроя, с одной большой пуговицей у ворота, а брюки – с глубокими карманами. Что, если спрятать изумруды в одном из них? Селия дрожащей рукой опустила массивное украшение в левый карман и подбежала к зеркалу. Совсем незаметно! «Ничего другого не остается», – в отчаянии подумала она. 63 Перед завтраком Ким Вольпоне больше всего любила прогуляться. Судно под названием «Парадиз» направлялось в Саутгемптон. Ночью прошел сильный дождь, но сейчас из-за туч выглянуло солнце. Кроме нее, на палубе не было почти никого. Ким с наслаждением вдыхала запах океанского ветра – как она любила его! Ей было сорок, она только что развелась и путешествовала с лучшей подругой. Как хорошо, что канитель с разделом имущества кончилась! Муж Уолтер – совсем как Уолтер Митти[6] – оказался мечтателем. Жил воздушными замками, а не реальными делами. Ким посмотрела на горизонт и вдруг прищурилась. Что это там, на волнах? Какой-то мусор? Возможно. Однако неизвестный предмет шевелился. Неподалеку стояла, обнявшись, пожилая пара. На шее у мужчины висел бинокль. – Простите, сэр, мы не знакомы. Меня зовут Ким Вольпоне. – Я – Ральф Миттль, а это моя жена Милдред. – Ральф, не одолжите мне свой бинокль? Мужчина нехотя согласился. – Только осторожнее, – предупредил он. – Вещь дорогая. – Да-да, – рассеянно пообещала Ким. Она покрутила линзы, настраивая фокус, и ахнула. Над волнами из стороны в сторону раскачивалась рука. Ким вернула бинокль владельцу: – Посмотрите! Что вы там видите? Ральф удивленно поднес бинокль к глазам. – Там человек! – воскликнул он. – Я за ним понаблюдаю. Идите скорее, пусть позвонят капитану. Потерпевший за бортом, он просит о помощи. Через десять минут на воду спустили шлюпку с матросами. 64 Моррисон прокричал в телефон, чтобы к нему немедленно явились капитан и начальник охраны. Похоже было, что хозяина «Шарлотты» вот-вот хватит удар. – Как правда выплыла наружу? – грозно вопрошал Моррисон. – Кто рассказал журналистам, что случилось? – Могу лишь предположить, что источник – сам Тысячеликий, – ответил Сондерс. – Как насчет доктора Блейка и стюарда? Капитан Фейрфакс расправил плечи, но постарался говорить сдержанно: – За Блейка я ручаюсь. А Раймонд Броуд, скорее всего, даже не знал, что леди Хейвуд убили. Я склонен согласиться с мистером Сондерсом: Тысячеликий снова похвастался. – Погодите! А что с агентом Интерпола? Как его там? – Девон Майклсон, сэр. – Вызовите его сюда. Срочно! Фейрфакс взял трубку. – Соедините с номером Девона Майклсона. Мистер Майклсон, это капитан. Господин Моррисон хочет вас видеть. – Хорошо, сейчас, – ответил агент. Три бесконечные минуты в комнате висело тяжелое молчание. Его нарушил стук в дверь. Вошел Майклсон. Хозяин не стал миндальничать: – Мне сказали, что вы из Интерпола. У нас убийство, похищены бесценные камни. Разве вашей задачей не было предотвратить все это? Агент даже не пытался скрыть злость. – Мистер Моррисон, – ответил он ледяным тоном, – полагаю, вы предоставите мне записи с видеокамер, которые находятся в столовой и коридорах, ведущих к номеру леди Эм. Ему ответил капитан Фейрфакс: – Мистер Майклсон, вы, наверное, не знакомы с тем, как ведутся дела на таких лайнерах. Мы бережно относимся к частной жизни пассажиров. Камер в коридорах нет. – Значит, тем самым вы оберегаете частную жизнь убийцы. Номера здесь невероятно дорогие, и в них хранятся такие драгоценности, что разумно было бы установить круглосуточную охрану. Это вам в голову не приходило? – Не учите меня, как распоряжаться моим судном! – огрызнулся Моррисон. – Охрана! Мы на роскошном лайнере, а не в тюрьме. Вижу, вы отличный детектив и уже раскрыли преступление. Не поделитесь с нами? Майклсон ответил таким же холодным тоном: – У меня есть несколько подозреваемых. – Кто же они? – Я по опыту знаю, что первым делом нужно сосредоточиться на человеке, который обнаружил тело. Часто он не говорит всей правды. Я сейчас занимаюсь биографией Раймонда Броуда. – Мы тщательно проверяем каждого, кто поступает к нам на работу, – вставил Сондерс. – Не сомневаюсь. Но уверяю вас, Интерпол располагает более подробной информацией, чем вы. – Кого еще подозреваете? – спросил Моррисон. – Есть несколько имен. Пока я могу поделиться только одним – это мистер Эдвард Кавано. – Сын посла? – огорчился Фейрфакс. – Тед, как он себя называет. Он много путешествует по Европе и Среднему Востоку. Я просмотрел данные о его перелетах, отметки в паспорте и записи из гостиниц. Совпадение это или нет, но за последние семь лет он несколько раз оказывался в местах, где совершал преступления Тысячеликий. И мистер Кавано не скрывал своего интереса к ожерелью. А теперь прошу прощения, мне пора. |