Книга Мир вашему дурдому!, страница 39 – Татьяна Луганцева

– Давно такого не видела, – честно призналась Муза.

– Ты имеешь в виду эти развалюхи? – уточнила Алиса, шмыгая носом. – Это пленные немцы после войны построили. С тех пор наверняка и не ремонтировали… Работали пленные по двадцать часов в сутки, жили в дощатом бараке, их здесь даже не кормили. Местные жительницы, потерявшие мужей, отцов и сыновей в страшной войне, подкармливали немцев тайком от охраны. Но они умирали десятками от болезней, голода. А когда достроили этот поселок для советских трудящихся, они уже были в таком состоянии, что перекинуть их в другое место не представлялось возможным, они просто не доехали бы. Это было последнее, что они построили. Тогда их загнали в долину, открыли дамбу и утопили живьем. Это стало известно из секретных материалов, которые только сейчас обнародовали. Сюда уже приезжали немцы – родственники погибших – и пускали венки из цветов по нашей мутной речке. Позор! Такая страшная смерть, и место гнилое…

– Ужас! – выдохнула Муза, на самом деле пораженная ее рассказом.

– Неприятная история, все так по-быстрому и втихую было сделано. Местные жители, въехавшие в эти дома, тоже ничего не знали. Все думали, что пленных вывезли ночью на другой объект, радовались новому жилью… В те годы это роскошью считалось, почти как теперь – таунхаусы.

– Я бы не смогла жить в доме рядом с воронкой такой боли, отчаяния и страха смерти, которые испытали погибшие немцы, – сказала Муза.

– Больно ты эмоциональная! А людям, думаешь, легко? Жили-жили, не тужили! И тут – на! Да еще эти немцы с венками! Пресса! А куда им теперь деваться?! Здесь жилье очень дешевое – трухлявое всё, перекрытия деревянные, только под снос, да еще гниль и мошкара от этого то ли болота, то ли речки. Они, может, его и продали бы, так кто же купит? Никто! Из Москвы сюда не поедут, а местные точно не возьмут. Или за такие деньги, что жилье даже в обычной хрущевке не приобрести. Куда деваться? Вот и живут. От безысходности, – сделала вывод Алиса, – но я с тобой согласна. Поселок какой-то безрадостный.

– На костях! Так я правильно поняла, Виталий здесь живет? – спросила Муза.

– Да, сейчас найдем, первая линия. Улица Силикатная, романтичное название. Вот! Корпус три. Нашли! – обрадовалась Алиса. – И кстати, местные по неизвестным причинам имеют меньшую продолжительность жизни, чем в целом по городу, согласно независимым источникам. А экстрасенсы говорят, что здесь гиблое, проклятое место…

– Порадовала меня… – поежилась Муза, которая пока не увидела ни одного местного жителя.

Они пробрались сквозь сугробы с ледяной коркой, мимо серого тряпья, остекленевшего на веревках. «Белье же не высохнет никогда… Такая влажность в воздухе!» – подумала Муза, а вслух сказала:

– Всё нараспашку. Воров не боятся.

– Да уж. Какие тут воры? Что брать? Гнилые ступеньки? – прокомментировала Алиса. – Идем…

Они подошли к хлипкой двери с номером три. Звонка не было, и Алиса постучала.

Через некоторое время они услышали какое-то движение за дверью, и она открылась. На пороге появился молодой мужик в растянутой трикотажной кофте, сидящий в инвалидном кресле. Ноги были прикрыты старым пледом непонятной расцветки. Встретил он незваных гостий не очень дружелюбно.

– Здравствуйте, – заулыбалась Алиса.

– Привет.

– Вы Виталий? – спросила Муза.

– Допустим.

– А где ваша мама? – спросила Муза.

– Уехала на две недели. Вы к ней? Вы из собеса? – спросил парень.

– Вообще-то, к вам, – замялась Муза.

– Что надо? – Парень насторожился.

– Мы так и будем на пороге стоять? – спросила Алиса. – Может, разрешите пройти?

Парень пожал плечами и поехал назад по узкому коридору.

– Дверь можете не закрывать. У нас это не принято, – подтвердил он выводы Алисы.

Алиса ущипнула Музу.

– Видишь – пустил! Все хорошо будет! Первый барьер пройден.

Они прошли за его коляской темным узким коридором в большую, но сильно захламленную темную комнату. Внутреннее помещение дома вполне соответствовало фасаду. «Давно надо было сваливать отсюда», – кричали стены. Или: «Наш дом не выдержит косметического ремонта, ему нужен только капитальный!» Или так: «Мы давно победили в конкурсе непригодного для жизни жилья!»

Парень подкатился к мутному, грязному окну, около которого стоял рабочий стол с компьютером. По всей видимости, здесь он и проводил все свободное время.

– Присаживайтесь, где найдете место, – сказал он, сбрасывая какой-то мусор со стола в корзину для бумаг, словно эта мини-уборка могла спасти положение.

Алиса села на стул, а Муза в пыльное кресло, предварительно убрав с него какие-то старые вещи.

– Чем обязан визиту таких красавиц? – спросил Виталий, скрестив мускулистые руки на груди.

– Даже не знаю, как и начать… – растерялась Муза.

– Начни с главного! – посоветовала Алиса.

– Так это и есть самое тяжелое, – ответила Муза.

– Вы меня заинтриговали. Говорите уже! Что может быть более тяжелым, чем то, что случилось со мной? Я инвалид! – усмехнулся Виталий.

– Только не выгоняйте нас сразу! – предостерегла Муза. – Я – учительница музыки, и могу осуществить вашу детскую мечту: научить играть на пианино.

Воцарилась неловкая пауза.

– Вы серьезно? – спросил парень. – Ни с того ни с сего ко мне заявляются две женщины и предлагают уроки музыки? Вы издеваетесь? У меня нет денег на занятия…

– Занятия уже оплачены, – ответила Муза.

Парень рассмеялся:

– Вот это вы меня повеселили! Честное слово! Это с какой такой радости? Спонсоры? А кто вообще решил, что я хочу заниматься музыкой, да еще в таком возрасте?

На самом деле он был сто раз прав, прозвучало предложение Музы весьма странно.

– Детская мечта не умирает, – ответила Муза.

– Но про мою мечту знала только моя мама.

– И отец тоже, – буркнула Муза.

– Отец? Шутите! Я его не знаю, он не жил с нами.

– А вот он знал про вас, наводил справки, – пояснила Муза.

– Справки? Вы издеваетесь? Это программа «Розыгрыш»? Я видел такую. Но не слишком ли это жестоко? – Парень был явно выбит из колеи.

– Это не розыгрыш, – ответила Муза.

– Меня удар хватит.

– Надеюсь, что нет. Я говорила с вашим отцом, он меня к вам и прислал, это правда.

– Господи, зачем? Что ему надо? Я даже не думал о нем никогда! – побледнел Виталий.

– Ему уже ничего не надо, успокойтесь! Он просит прощения. – Муза понимала, что еще одно неверное слово, и он выставит их за дверь.

– Да, неужели?! Прощения? Это-то как раз и очень сложно! – ехидно заметил Виталий.