Онлайн книга «Без боя не сдамся»
|
– Да, – тонким совсем, готовым сорваться в плач голосом ответила Маша. – Папа, что делать? – Одевайся, по дороге разберёмся. – Куда? Ты что? Зачем? – всполошились мама и бабушка. – Не обсуждается, – отрезал папа. – Маша, не копайся. * * * Прогревая машину, папа сказал: – Набери его. – Не берёт, – всхлипнула Маша. – Обиделся. – Он мужик нормальный. Взял бы. Телефон наверняка оставил в куртке, в концертном зале. Где можно его искать? Соображай. – На базе, где живут участники. Под Красногорском. – Поехали. А ты рассказывай всё и подробно. Кто он, откуда. Про ваши отношения. Но чтоб не врала больше, – сурово посмотрел отец. – От рук совсем отбилась, звезда. Дома посажу, салфетки вышивать. – Пап, а ты его не побьёшь? Ну… за то… Папа усмехнулся: – А ты бы хотела? – Нет, я за него боюсь. Ты вон какой большой… А у Алёши спина… Недавно опять встать не мог… – А стоило бы… И ему всыпать, и тебя выпороть, – заметил папа. – И вообще, дочь, ты, конечно, женщина, но мозги иметь и твоему виду полагается. Это не дело: сначала кричать, потом плакать. Честно скажи – что с ногами произошло? Он виноват? Только не ври мне. – Нет, мне Вика в туфли лезвия положила… – робко ответила Маша. – Та самая? – Да. А я не хотела портить Алёшин номер, дотанцевала до конца. – Ладно. Болят? – Потерплю. До базы они добрались быстро, но приятная женщина-администратор в голубой униформе сказала, что Колосов ещё до отъезда на концерт номер освободил. Она думала, что он вылетел по рейтингу. Папа потёр подбородок, повторяя «вылетел… вылетел». Он взял телефон. – Настюша, привет. Как-нибудь по базе у нас можно пробить, покупал билет Алексей Колосов сегодня, любой рейс в Ростов-на-Дону? Не находя себе места, Маша мялась рядом с папой, повиснув на его рукаве – даже в удобных кроссовках стоять было чувствительно. С тоской глядя на огромную пальму в кадке, Маша молилась: «Не дай потерять его, Господи! Прости меня, дуру. Не дай! Не дай! Не дай!» Словно в ответ на её многократно повторённую просьбу папа наконец отозвался: – Улетел домой твой Алёша. – Он взглянул на массивные часы на запястье. – Пять минут назад. – Отвези меня в аэропорт, – попросила Маша. * * * Ростов-на-Дону. Узкий аэропорт в серой плитке встретил массовкой таксистов. Но теперь Маша была не одна, она прижималась к большому, надёжному, уверенному папе, чувствуя себя маленькой девочкой, допустившей непоправимую ошибку. Как можно было так легко отпустить Алёшу? Поверить телевизионной чуши? Как будто не знала изнутри эту кухню, в которой возможно всё. Маша была как в полусне, боялась ожить, выйти из анабиоза и понять, что Алёша ушёл навсегда. И значит, жизни больше не будет. Она сказала ему, что не мыслит жизнь без танца – это не так! Она не мыслит жизнь без него! Такси остановилось у мрачного, как замок, дома на улице Парковой. – Подождите нас, – попросил папа и спросил Машу: – Уверена, что здесь? Она кивнула. Папа подал руку и помог дочери выйти. Чернильные тучи нависли над городом и, как в Москве, засеивали землю порошей. Ветер заворачивал полы пальто и толкал к «дворцовой» ограде. Схватившись, как за соломинку, за папину руку в кожаной перчатке, Маша с трепетом нажала кнопку домофона. – Кто? – недружелюбно раздалось в динамике. – Здравствуйте, меня зовут Маша Александрова, – произнесла она срывающимся голосом. – Я к Алёше. Он… дома? Вместо ответа замок щёлкнул на калитке, и та приоткрылась. Маша с папой прошли к дому. Дверь распахнул пожилой коренастый господин в тёплом свитере: – Проходите. Вы Маша. А с вами? – Отец Маши. Сергей Вадимович, – протянул руку для рукопожатия папа. – Александров. – Михаил Иванович Колосов, – представился хозяин. – Извините, что мы так поздно, нахрапом, – улыбнулся Машин папа, который по возрасту вполне мог бы быть старшим сыном Алёшиного, и развёл руками: – Но вот дети… – Ничего. Нормально, – кивнул Михаил Иванович и сообщил Маше: – Сын в своей комнате. Только час, как прилетел. Я вас провожу. – Спасибо, я знаю, где. – Несмотря на головокружение и чувствительность каждого шага, Маша бросилась к бывшей столовой и без стука распахнула дверь. Ссутулив плечи, Алёша застыл у окна. В той же белой майке, чёрных брюках, в которых был на концерте. Он устало повернулся, начав говорить: «Пап, потом», но, увидев Машу, изменился в лице. – Ты?! Он смотрел на неё оторопело, как на галлюцинацию. Маша подошла к нему совсем близко, заглянула в серые глаза: – Прости меня, Алёша! Ты можешь простить меня? – Она коснулась его холодной ладони. Алёша вздрогнул, будто очнувшись, и поднес её пальцы к губам. – А ты? Маша притянула к себе его голову, коснулась лбом лба: – Родной мой, я не смогу без тебя. Алёшины глаза засветились, одаряя Машу теплом: – Но ведь ты… – Никогда-никогда больше не оставляй меня! Даже если буду прогонять… Я глупая, ужасно глупая, но я тебя люблю. И ничего и никого мне больше на свете не нужно. – Машенька. – Он с нежностью обхватил её лицо руками и целовал-целовал-целовал, не в силах остановиться. – Я же… не хотел ломать тебе жизнь, потому что я слишком люблю тебя. – А как же ты сам? Как же твоя мечта о пении? Ты отказался от неё? Алёша обнял Машу крепко: – Нет. Они просто потребовали слишком высокую цену. Тебя. Меня. А предложили просто славу и просто деньги. Неравнозначный обмен. Петь можно где угодно, даже в подземном переходе… – Зачем же в переходе? – послышался голос Михаила Ивановича. Маша и Алёша обернулись – оба папы стояли в дверях, наблюдая за ними. И Михаил Иванович продолжил: – Ты упёртый, сынок. Как я. Даже хуже. Смотрел я, как ты поёшь. И знаешь, что тебе скажу? Ты Колосов, а Колосовы на ерунду не размениваются. – Спасибо, пап, – не поверил своим ушам Алёша. – Пробьёшься, сын. И без продюсеров этих хреновых. – Да ты не парься, пап, – улыбался Алёша, обнимая Машу. – Главное, я знаю, чего хочу. Буду работать, буду учиться. А ещё с ребятами встречусь, с которыми на море был, группу организуем. – Группу… – хмыкнул отец. – Да ты, похоже, уже целую армию собрал! И Михаил Иванович протянул недоумевающему Алёше планшет: – Весь Интернет бурлит: верните нам Колосова! Между прочим, ведущий ток-шоу минут пять назад звонил, и не только он. Телефон уже оборвали. Боюсь, завтра журналисты и поклонники нас приступом будут брать. Сам посмотри. |