Книга Пять ночей у Фредди. Серебряные глаза, страница 17 – Скотт Коутон, Кира Брид-Райсли

Джон понизил голос, и все наклонились поближе к нему. Чарли тоже подалась вперед, хотя наверняка знала, о чем пойдет речь.

– Вчера вечером мы были «У Фредди», – сообщил Джон.

– Неужто она все еще на прежнем месте? – воскликнула Марла в полный голос.

– Тс-с-с! – Джессика отчаянно замахала на подружку руками.

– Извини, – прошептала Марла. – Просто не могу поверить, что ее до сих пор не снесли.

– Не снесли, – кивнул Карлтон, приподнимая брови, потом с загадочным видом улыбнулся Ламару.

– Она спрятана, – пояснил Джон. – Ее хотели снести, чтобы построить вместо нее торговый центр. Но не сделали этого. Просто… построили центр вокруг пиццерии. Похоронили ее.

– И вы пробрались внутрь? – поразился Ламар. Чарли кивнула. – Не может быть.

– И как там теперь? – спросила Марла.

– Все в точности как раньше, – ответил Джон. – Как будто…

– Как будто все посетители испарились, – тихо сказала Чарли.

– Я тоже хочу туда сходить! Вы должны нас отвести! – воскликнула Марла.

Джессика неуверенно кашлянула, и все посмотрели на нее.

– Не знаю, – медленно проговорила она. – В смысле, прямо сегодня? А стоит ли?

– Мы должны ее увидеть, – сказал Ламар. – Вы же не можете сначала рассказать нам об этом, а потом не дать увидеть.

– Я тоже хочу пойти, – вклинился Джейсон. – Что такое «У Фредди»?

На него не обратили внимания. У мальчика разгорелись глаза, он прислушивался к разговору, жадно ловя каждое слово.

– Джессика, наверное, права, – неохотно сказал Джон. – Может, это было бы неуважением – идти сегодня вечером.

Последовала секундная пауза, и Чарли поняла: все ждут, что же скажет она. Именно ее все боялись оскорбить, и теперь нуждались в ее разрешении.

– Думаю, нам стоит сходить, – решила она. – Мне не кажется, что это неуважение. Наоборот, это своеобразная дань памяти… случившемуся. – Она по очереди посмотрела на ребят. Джессика закивала. Сама Чарли полагала, что привела не очень убедительный аргумент, но, похоже, уговаривать друзей не требовалось.

Марла изогнулась и поверх спинки диванчика заглянула Джейсону в тарелку.

– Ты поел? – спросила она.

– Ага, – кивнул мальчик.

Марла указала на игру в его руках.

– Ты же помнишь, что нельзя играть в эту штуку во время церемонии?

– Ага.

– Джейсон, я серьезно. Я запру эту штуку в машине.

– Почему бы тебе не закрыть меня в машине, – пробурчал мальчик.

– Я бы с удовольствием, – проворчала Марла вполголоса, потом снова повернулась к друзьям. – Так, мы можем идти.

Они ехали к школе вереницей: парни в машине Карлтона, потом Марла, и замыкала «караван» Чарли.

– Можно было поехать всем в одной машине, – лениво пробормотала Джессика, поглядывая в окно.

Об этом Чарли не подумала.

– Да, наверное, – сказала она.

– С другой стороны, не уверена, что хотела бы ехать вместе с Марлой и Джейсоном, – без обиняков заявила Джессика.

– Они чересчур активные, – согласилась Чарли.

Когда они приехали, парковка уже была забита битком. Чарли припарковалась на соседней улице, надеясь, что в этом месте разрешено парковаться, после чего они пошли к школе по знакомой с детства дорожке.

Джессика поежилась.

– У меня прямо мурашки по коже.

– Странно вновь оказаться здесь, – кивнула Чарли.

На первый взгляд школа выглядела совсем как раньше, только забор вокруг нее поставили новый, из черных пластиковых щитов. Весь город являл собой такую смесь старого и нового, знакомого и незнакомого. Привнесенные новшества казались Чарли чужеродными, однако старые, знакомые вещи тоже вызывали подобные ощущения. «Наверное, Карлтон чувствует себя очень необычно, живя здесь», – подумала девушка. «Знаю, для всех вас эта поездка наполнена воспоминаниями о прошлом, а я просто живу здесь» – так он недавно сказал. Чарли показалось, что он говорил неискренне.

Когда они дошли до расположенной за школой игровой площадки, места на открытой трибуне почти закончились; перед трибуной в несколько рядов поставили складные стулья, и Чарли заметила сидевших в первом ряду Марлу и мальчишек.

– О, просто здорово, – проворчала она. – Не хочу сидеть в первом ряду.

– Я не против, – пожала плечами Джессика.

Чарли посмотрела на приятельницу. «Конечно ты не против, – вертелось у нее на языке. – Ты… ты…» Вместо этого она сказала:

– Ага, это не проблема.

Они направились к остальным.

– Тут, наверное, полгорода собралось, – заметила Чарли, глядя на два свободных места, которые заняли им друзья: одно в первом ряду, рядом с Карлтоном, другое – за ним, рядом с Марлой. Джессика подмигнула Чарли и села рядом с Карлтоном. Потом наклонилась к юноше, и они принялись шептаться.

– Тут, наверное, полгорода собралось, – повторила Чарли, обращаясь к Марле.

– Ага, – кивнула та. – Я хочу сказать, это же маленький городок, сама знаешь. Случай с Майклом… наделал шуму. К тому же его родители до сих пор живут здесь. Люди помнят.

– Люди помнят, – тихо повторила Чарли.

Прямо перед ними установили маленькую импровизированную сцену, на которой стояли ораторская трибуна и четыре стула. За стульями повесили большой экран, на него проецировалось изображение: фотография Майкла, больше человеческого роста. Мальчик на снимке выглядел не идеально: он запрокинул голову под странным углом, широко разинув смеющийся рот… И все же это фото подходило как нельзя лучше: фотограф поймал и запечатлел радостный, не постановочный момент. Ребенок на фотографии выглядел счастливым.

– Проклятье, – прошептала Марла.

Чарли посмотрела на подружку: та промокала глаза салфеткой. Чарли обняла ее и сказала:

– Я знаю.

Внезапно заработала акустическая система, раздался громкий завывающий звук, потом он стих. На сцену поднялись четыре человека: крупный мужчина в костюме, направившийся прямиком к микрофону, пожилая женщина, и державшиеся рядом мужчина и женщина. Человек в костюме встал перед трибуной, пожилая женщина села на один из стульев. Пара осталась стоять у края сцены. Чарли сообразила, что это, скорее всего, родители Майкла, но она их не узнавала. В детстве она не особо обращала внимание на родителей друзей: они принадлежали к особому виду людей, «взрослых». Чарли вдруг поняла, что даже не знает их имен; родители Майкла не путались под ногами у друзей сына и не представлялись им, а Чарли обращалась к ним просто «мама Майкла» и «папа Майкла», как будто это приемлемая форма обращения.