Книга Жмых. Роман, страница 12 – Наталья Елизарова

На следующий день я сказала дону Амаро, что хочу научиться танцевать фламенко ^[38] и попросила нанять учителя.

Опекун посмотрел на меня пронизывающим взглядом.

— Я так и знал, что этот вшивый каталонец вскружил тебе голову! — недокуренная сигара была с силой раздавлена в пепельнице.

Я покраснела.

— Вот ещё! Просто этот танец такой красивый…

— Не морочь мне голову! — перебил он.

Опустив глаза, я нервно грызла ноготь.

Дон Амаро усмехнулся.

— Если хочешь, чтобы мужчина оказался у твоих ног, не трать время в надежде ему понравиться. Сегодня ему нравится одна, завтра — другая. Любовь мимолётна и вянет, как сорванный цветок. Лучше изучи его слабости. Изучишь слабости, сможешь управлять.

Я посмотрела на опекуна так, точно он спятил.

— Управлять Рамоном… гордым и независимым Рамоном?..

По губам опекуна пробежала улыбка. Он неспешно взял со стола большую амбарную книгу, полистал страницы, ткнул мне под нос чернильные записи.

— Знаешь, что это такое, Джованна? — толстый палец указал на какие-то цифры; я покачала головой. — Это долг твоего каталонца… Да, конечно, он много и хорошо работает, и я как хозяин доволен им. Но он игрок, и ему постоянно нужны деньги!.. — дон Амаро вытащил лежавшую между страниц кипу расписок, перевязанных тесьмой, и потряс ими в воздухе. — Посмотри, сколько он мне задолжал… Видишь? Ему понадобится несколько лет, чтобы расплатиться со мной… «Гордый и независимый», — мужчина расхохотался, и в этом смехе было что-то хищное и угрожающее. — Сейчас мы увидим, какой он гордый…

Дон Амаро позвонил в колокольчик. Прибежавшему на зов негритёнку было велено немедленно разыскать конюха.

— Что вы затеяли?.. — испугалась я.

— Хочу провести маленький эксперимент.

— Какой?

— Увидишь.

…Когда негритёнок доложил о прибытии Рамона, мне было приказано выйти в соседнюю комнату. Двери были оставлены приоткрытыми.

— Моё почтение, сеньор! — услышала я голос, от которого заколотилось сердце.

— Входи, у меня к тебе дело… Ты помнишь, сколько мне должен, Касарес?

— У меня пока нет таких денег, сеньор… Но, клянусь, я отдам всё до последнего сентаво… — в голосе Рамона послышались заискивающие ноты. — Я буду работать, как вол… я рассчитаюсь…

— Куда ж ты денешься… — усмехнулся дон Амаро. — Впрочем, я предлагаю заключить сделку: ты выполняешь то, о чём я попрошу, а я рву все твои расписки.

— Чего вы хотите от меня, сеньор?

— Это не потребует от тебя особых усилий, Касарес… Моей воспитаннице, которую я люблю, как родную дочь, недавно исполнилось семнадцать. Как ты знаешь, я подарил ей на день рождения лошадь.

— Прекрасный подарок, дон Амаро. Лучший жеребец во всей округе!

— Отменный жеребец: породистый, сильный, выносливый!.. Но, видишь ли, Касарес, этот подарок кажется мне недостаточно щедрым. Моя малютка заслуживает большего, не так ли?.. Поэтому я решил подарить ей ещё одну игрушку. Тебя.

— Что вы имеете в виду, сеньор?

— Только то, что сказал. Ты будешь ласков с моей Джованной… По-настоящему, не так, как со своими грязными девками. Она заслуживает царского обращения. А я прощу все твои долги.

— Господин хочет, чтобы я?..

— Именно.

— Святая Матерь Божья!.. Я не верю своим ушам!.. Вы, должно быть, шутите, сеньор? Или проверяете меня…

— Мне незачем тебя проверять. Твоё нутро не вызывает во мне никаких сомнений… Ну так, как?.. Я знаю, что ты рвёшься в Штаты выступать на родео. Тебе бы пошла ковбойская одежда… не то, что рвань, которая сейчас на тебе… Ты мог бы зарабатывать кучу денег… Богатые белые дамочки сами просились бы в руки… Ты мог бы жить припеваючи. Но тебя держат долги… Пока расплатишься, пройдут годы. За это время превратишься в выжатый лимон. Будешь гнить в какой-нибудь лачуге на берегу Амазонки. Старый, больной и никому не нужный. А твоё место займут другие — молодые и сильные…

— Но если я это сделаю, сеньор… меня повесят за растление…

— Не беспокойся, не повесят, — я почувствовала, что дон Амаро улыбается.

— Мне, право, неловко спрашивать об этом… А сеньорита… она не будет против?

— Уверяю тебя, сеньорита против не будет.

После минутного молчания, я услышала голос Рамона:

— Я согласен, дон Амаро.

Моё сердце оборвалось.

— Вот и хорошо. Ты умный человек, Касарес. Я знал, что мы поладим, а сейчас можешь идти.

— Да, сеньор.

Когда Рамон ушёл, я вышла из своего укрытия. Слёзы гнева душили меня.

— Вы самый подлый и омерзительный человек, которого я знаю!.. Вы — негодяй!..

Дон Амаро налил себе виски.

— Иди в свою комнату, — со смехом откликнулся он, — приготовься к встрече с мечтой! Этот вечер станет для тебя незабываемым.

Я, стиснув кулаки, подступила к нему:

— Гаже вас нет никого на свете!.. Если б вы знали, как я вас ненавижу!..

— Вот она, благодарность бродяжки… — уголки губ дона Амаро дёрнулись. — Впрочем, ни на что другое я и не рассчитывал.

Слово «благодарность» исторгло из моей груди истерический хохот.

— Мне благодарить вас?! За что?.. За кусок хлеба, что вы мне бросили из милости, я расплатилась сполна. И кому как не вам об этом знать.

— Не строй из себя невинного ягнёнка! Ты родилась в грязи, и тебя туда всю жизнь неудержимо тянет. Я попытался отмыть тебя, но только даром потерял время. У таких как ты в жилах не кровь течёт, а помои.

Ещё минуту назад мне хотелось ударить его, но злость и бешенство внезапно покинули меня, их сменил сарказм.

— Один вопросик, сеньор Меццоджорно… так, любопытство… Просто очень хочется знать, что же вам, благородному сеньору, надо рядом с такой как я? Неужели грязь так сладостна?..

Кажется, он впервые не нашёл, что ответить.

…Уже через несколько минут я набивала вещами свой дорожный саквояж. Когда в комнату вошёл дон Амаро, я жестом преградила ему путь:

— Только попробуйте меня остановить!

— Даже не думал. Ты вернёшься сама.

— Я больше никогда сюда не вернусь!

— Вернёшься. Очень скоро, и с поджатым хвостом. Ты будешь на коленях умолять, чтобы я принял тебя назад.

— Я скорее сдохну, чем о чём-то попрошу вас!

— Ты сдохнешь, едва шагнёшь за ворота поместья.

— Пускай! Только бы вас не видеть!