Онлайн книга «Метро 2035. Питер 2. Война»
|
Он выдохнул и выпил целую бутылку воды. Акопыч кивнул. От усталости морщины прорезались резче, лицо стало серым. Но при этом выглядел старик довольным. – Невозможно сделать из тебя клоуна, артиста, если ты сам этого не сделаешь. Номер нужно придумать. Создать. Отрепетировать. Отработать. Кое-что ты уже умеешь. Сегодня попробуем соединить эти элементы в единое целое. Готов? – Я? – Артем вдруг понял, что голос у него дрожит. Собрался, взял себя в руки. – Но… имя? Я должен его придумать? В голову, как назло, ничего не приходило. Акопыч кивнул. – Подумай пока. Время есть. Я пока покажу тебе номер. Все, пришел в себя? Поехали. Время не ждет. Работаем. Закипела работа. Акопыч прошел весь номер заново – вместе с Артемом. – Фактически, это номер Леонида Енгибарова, – объяснил старик. – Просто с вариациями. Тебе нужно освоить его, сделать своим, чтобы ты мог сделать его с закрытыми глазами – а потом превратить в нечто новое. В свое. Чего ты задумался? – Имя… может, Арц’иви? – Что это? – «Орел» с грузинского. Я наполовину грузин. Акопыч покачал головой. – Слишком громкое для грустного клоуна имя. – Я грустный?! – поразился Артем. Раньше ему это в голову не приходило. – О, придумал. Мимино, – сказал Акопыч. Прищелкнул сухими, тонкими, как веточки, пальцами. – Отличный вариант. – Нет! * * * – Теперь ты, значит, и здороваться перестанешь, – ехидный голос Ланы, акробатки. Артем вернулся на землю. Похоже, весть о том, что он станет новым клоуном, уже облетела весь цирк. – Э… прости, – он покрутил головой, прокашлялся. – А где все? Он привык, что за Ланой постоянно следовала целая свита. – Надоели, – отмахнулась акробатка. – Ну их всех. – Ну, они тебя так любят, – Артем подумал и добавил: – Наверное. Он не совсем понимал, подходит ли здесь слово «любовь». Скорее это напоминало… всеобщее поклонение, что ли? Лана криво усмехнулась. Затем покачала головой. – Любят? Ты просто не знаешь, кто я. Я – последняя Лерри. «Лерри?». Артем медленно выпрямился. Тон, которым были произнесены эти слова, говорил о том, что сказано было что-то очень важное. Лерри, лерри. Что это, черт побери? Или кто? Еще один вид циркового искусства? – Лерри? Это что? Я думал, ты только по акробатике… Акробатка засмеялась. Легонько хлопнула его по лбу ладошкой. – Не «что», а «кто», балда! Лерри – моя фамилия. Мы, Лерри, старая цирковая династия, мы сотни лет были артистами цирка. Моя мама и мой отец, моя бабушка и мой дед – все они цирковые люди, известные артисты. Но на мне, похоже, знаменитая династия закончится. Она вздохнула. Хорошенькая, милая. И не сказать, что такая стерва-оторва в обычное время. – Почему это? – спросил Артем. – Потому что для принцессы нужна подходящая партия. Даже если человечество вымирает, хотя бы один, самый завалящий, принц должен найтись. А если принца нет, и не предвидится… Она замолчала. – Ты очень красивая, – сказал Артем. Акробатка отмахнулась. Да ладно, мол… – Зануда, конечно, – добавил он серьезно. – Но для принцессы… вполне ничего. – Балбес! На самом деле она улыбалась. – Замучилась я, – сказала она негромко, без своей обычной рисовки. – Надоело все. Носятся со мной, как с королевской особой. А я жить хочу. Любить хочу. От такой откровенности Артем растерялся. – Кого… любить? – Балбес, – повторила Лана. – Кого-кого… все вам объяснять надо? Повернулась и ушла – в очередной раз озадачив его. Артем остался стоять, как полный идиот. Что они вечно хотят сказать, эти женщины? Кто-нибудь понимает?! Где бы найти переводчика с женского? Хотя бы на полдня. Он вздохнул. Положил метлу и – встал на изготовку. Значит, рондад. И в следующий миг застыл с открытым ртом – потому что Лана вернулась. Деловитая. Решительная. – Ты немного не так делаешь. Смотри, – она показала. Артем поразился, насколько ярким и красивым получилось у нее простое вроде бы движение. Он зааплодировал. Вот это рондад, так рондад. Классный. – Ух, ты! Круто. – На кураже надо делать, – объяснила Лана. – Это главное у нас – кураж. Запомни. – Кураж? – Изначально «храбрость» с французского. Но у нас, в цирке, это слово вмещает в себя намного больше. Без куража нет артиста. Твой кураж заводит зрителя, заставляет сидеть как на иголках, переживать, нервничать и трепетать вместе с тобой. Кураж – наше все. Техника очень важна, само собой. Без нее никуда, поэтому и трудимся целыми днями, но… В общем, слушай, красавчик. Поймаешь кураж, станешь артистом. Она назвала меня «красавчиком», подумал он. – Ты меня вообще слушаешь? – Что? А, да! Конечно… А если не поймаю? – Артем вдруг вспомнил досадные попытки сделать тот или иной элемент. Неудачные этюды. – Ну, – акробатка пожала плечами. Лукаво улыбнулась: – Жизнь артиста полна разочарований. С метлой, я смотрю, ты уже почти сроднился. Очень органично. – Иди ты, – сказал Артем беззлобно и улыбнулся. * * * Несчастное сегодня утро, подумал Артем. Несчастное. В следующее мгновение Дворкин пошатнулся – и упал с трапеции. Звук удара – негромкий, четкий. Как щелчок. Артем услышал нарастающий крик – и вздрогнул, выронил мячики. Они желтыми пятнами раскатились по голому бетону. И тоже сорвался, побежал. Кажется, это все. Это катастрофа. Это… – Что случилось?! Крик нарастал. Циркачи подбежали к упавшему Дворкину. Суеты не было. Паники тоже, но тяжелое предчувствие накатывало на Артема, как волна. Снова вспомнился сон – вода, густой колыхающийся сумрак, гигантский угорь с серебряными глазами. Пасть раскрывается… она полна зубов… Артем дернулся. Ощущение мира вернулось. Циркачи уже подняли Дворкина на руки и понесли. – Расступитесь! Расступитесь! Доктора! * * * Вечернее представление. Питон вышел со сцены мокрый, ему бросили полотенце. Он вытер шею, лоб, виски, промокнул подмышки. Блеск его мощного тела казался преувеличенным, ненатуральным. – Сегодня хорошо встречают, – сказал Питон и замолчал. С первого взгляда силач понял, что творится что-то неправильное. Циркачи молчали. |