Онлайн книга «Призрак Канта»
— И то, и другое. Но, пожалуй, головой я работаю больше, чем руками. — Если у человека есть возможность думать, он счастливец. Большинство людей такой возможности не имеет, — заметил гость. — Они вынуждены в поте лица зарабатывать на хлеб насущный для себя и своих семей. Вы обременены семейством? — Нет, — развеселился Меркурьев. — Мой вам совет, — сказал человечек, наклоняясь к нему через стол и понизив голос, — женитесь на особе, имеющей приданое, чтобы таким образом обеспечить себе материальную независимость и возможность на свободе заниматься умственными упражнениями. — Хороший совет, — кивнул Меркурьев. — Спасибо. — Совет истинно практический. Человечек принялся пить чай, а Василий Васильевич сбоку рассматривал его с любопытством двухлетнего карапуза, изучающего соседскую кошку. — Я задержал вас, — спохватился гость, — а время завтрака. Ещё одна непростительная ошибка!.. Ступайте и не заботьтесь обо мне. Словно отпущенный на свободу, Василий Васильевич вскочил, отвесил поклон — как мог, так и отвесил, — и ринулся в столовую. — Ты чего?! Он чуть не сбил с ног Стаса, который вышел из-за угла прямо на него. — Где Захарыч? — Не знаю, не видел. Чего ты несёшься? Пожар? — А эта? Нинель? Стас потёр плечо, в которое на полном ходу врезался Меркурьев. — Её тоже не видел. Что случилось? — Новый гость приехал, — проинформировал Василий Васильевич на ходу. — Ну и что?! Нинель Фёдоровна в шёлковых перчатках, на этот раз розовых, раздавала из корзины хлеб — овальные куски чёрного, длинные ломти багета и золотые, чуть присыпанные мукой рогалики. Увидев запыхавшегося Меркурьева, она остановилась и воззрилась на него. — Нинель Фёдоровна, — выговорил он, — доброе утро. Там… в фойе, или как это называется… где чугунная лестница и камин… — В прихожей? — Да, наверное, да! Приехал новый гость и ждёт, а Виктора Захаровича я не нашёл. Может, вы встретите? — Господи, ну, конечно! Виктор Захарович сейчас выйдет, он… полночи не спал, — она понизила голос. — Промаялся с этими… новыми хозяевами. Вас они не беспокоили? Не слишком шумели? Она пристроила корзину на угол буфета и принялась стягивать перчатки. — У вас такой дом, — сказал Меркурьев. — Ничего не слышно. Только дверь закроешь, и сразу тихо. — Раньше так строили, — кивнула Нинель Фёдоровна и с грустной любовью оглядела гостиную. — Им казалось, на века. — Кому казалось? — Предкам. Я побегу, а вы позавтракайте непременно! У нас очень хороша овсяная каша, вы такой нигде больше не попробуете. И она заспешила к выходу. Меркурьев проводил её взглядом. — Вася! От неожиданности Меркурьев несколько подскочил. Никто тут не мог называть его Васей!.. Кристина, Крис-Крыс-Мышь, махала ему рукой. Она сидела не там, где ужинала, а за столом возле окна. Стол помещался в небольшом эркере с тремя длинными узкими окнами на все стороны. Василий Васильевич подошёл и поздоровался. — Садись и давай завтракать, — предложила Кристина-Мышь. — Я ем кабачковые оладьи со сметаной. Здесь рядом хутор, там коровы, овцы. Виктор Захарович советовал мне туда сходить, потому что по дороге есть кирха, совсем ветхая, но архитектурный шедевр. — А куры и коровы при чём? — спросил он, усаживаясь. — Так я же рассказываю! Так вот, значит, хутор, наши там берут молоко, сметану, всякое такое. То есть, Виктор Захарович и Нинель Фёдоровна. О-очень вкусно! Попробуй. Василий Васильевич заказал стакан холодного молока — от хуторской коровы, — творог со сметаной, от неё же, и порцию кабачковых оладий. — Ты их тоже ешь со сметаной, — посоветовала Мышь. — Они солёненькие, поджаристые, хрустят! Со сметаной в самый раз. — Приехал новый гость, — проинформировал ее Василий Васильевич, намазывая на багет сливочное масло. Оно было холодное, со слезой, и мазалось плохо, скорее ложилось на свежий хлеб толстыми, прозрачными сливочными ломтями. — Ну и что? — Странный типус, — проговорил Меркурьев, откусывая хлеб. — Очень странно выглядит и странно говорит. Он принял меня за привратника. Ты можешь себе представить человека, который может принять меня за привратника? Мышь оглядела Василия Васильевича с головы до ног. Он перестал жевать. — Что? — Ты, конечно, больше похож на автослесаря, — сказала она после некоторого раздумья. — Ну, на садовника. Хотя! — Она махнула рукой. — Привратник тоже сойдёт. Василий Васильевич засмеялся. — Он приехал на «Кадиллаке». Последней модели, такая… недешёвая машина. — Может, он богач? — У него шляпа и ковровый саквояж. — Ну и что? Василий Васильевич дожевал багет: — Смотри. Шляпа, саквояж и «Кадиллак» последней модели никак не монтируются. Это я тебе говорю как инженер. Мышь неопределённо повела рукой. Её перстень светился необыкновенным, неземным светом. — Вот ты лучше скажи мне, как Антипия вызывает духов, а?… — Никак не вызывает. Это просто представление, — ответил он. — Вася, — сказала Мышь проникновенно, — я это всё и без тебя знаю! Никаких духов нет, привидений не существует, гоблины и гномы — выдумки, ведьмы и колдуны — плод больного воображения. Василий Васильевич одобрительно кивал. Так и есть, так и есть!.. — Но как-то это всё сделано! Свеча гаснет, блюдце вращается, стол стучит. Ты что-нибудь заметил? Василий Васильевич сказал, что ничего не заметил, просто он слишком далеко сидел. Сегодня вечером он сядет поближе, всё поймёт и потом расскажет ей. — У вас ведь эти вызовы духов происходят каждый вечер? — Я здесь третий день, — сказала Мышь, — и два раза мы их вызывали. Один раз Брунгильду, другой раз Канта. Вчера. Ты с нами вызывал. — Два раза из трёх — это уже статистика, — изрёк Василий Васильевич. Распахнулась дверь, и в столовую ввалился один из свинов. Он был бледен нездоровой бледностью, лоб блестел, как восковой, под глазами коричневое с зелёным. Мятая рубаха, застёгнутая через одну пуговицу на третью, кое-как засунута в брюки. Штанина подвернулась, застряв в носке. Мышь неприязненно потянула носом — ей показалось, что в столовой отчётливо завоняло перегаром. Свин устроился в самом тёмном углу и, когда подошёл официант, простонал, чтобы принесли пива холодного и супа горячего, всего побольше. После чего уронил голову на руки и замер. |