Онлайн книга «Попутчица. Рассказы о жизни, которые согревают»
|
– Меня тут знают, – хрипло сказала Машка. – Я вроде как… авторитет среди местной шпаны. Скажу – и сюда к вам не сунутся… Мы пообещали подумать. Когда она ушла, председатель нашего садоводства тяжело вздохнул: – Скоро детей на работу будем принимать. Взрослые все спиваются… Где это видано: бабу – в сторожа! На следующее утро Машка привела ко мне на участок огромную черную меховую собаку, почти пони. – Это Меч, – сказала Машка вместо «здравствуйте». – Ого! – сказала я вместо «здравствуйте». – Вы не смотрите, что он добрый. Так кажется. Если надо, он человека загрызет, – пояснила Машка. – Не надо! – испугалась я. – Ну что, берете нас с Мечом сторожем? – Нам еще надо посоветоваться, – попыталась я избежать ответственности. Машка в ответ полоснула меня холодным взглядом, мол, мне что, каждый день к вам на поклоны ходить? – Слушай, заходи, я тебя чаем напою, а сама пока председателю позвоню, уточню, – говорю я, распахивая калитку. Машка хмуро кивнула, вошла. – А можно кофе? – Можно кофе. Я пошла в дом первая, они с Мечом – за мной. Машка мялась в прихожей. – Ну, что ты там замешкалась, проходи за стол, – улыбнулась я, засыпая кофе в турку. – Я собаку парковала… – Парковала, – засмеялась я. – Кстати, ей не надо дать воды? Жарко же в такой шубе летом… – Я дала уже, у тебя там ведро у колодца стояло… «Да уж, самостоятельная девочка, не пропадет, – подумала я. – И на «ты» перешла без реверансов…» – А почему Меч? – решила я поддержать беседу. – Типа «кто к нам с мечом придет, тот от меча и погибнет?» – Нет. Меч от слова «меченый». Его щенком хозяева бросили замерзать, уехали в город на зиму. А он щенок домашний, охотиться не умеет. Его местные собаки подрали. Он добрый был, дал себя подрать. Вон весь бок в шрамах. Я его спасла, забрала себе, накормила, вылечила, объяснила, что нельзя быть добрым… Машка, чуть стесняясь своей угловатости, села на краешек дивана и с хмурым любопытством зыркала по сторонам. – Слушай, может, ты голодная? Я могу накормить тебя! Котлеты, правда, вчерашние, но все равно очень вкусные… – Давай. Мы как бы сразу определили роли: она главная, я подай-принеси. Я включила режим подогрева в мультиварке. – Зачем ты в мультиварке греешь, вон же микроволновка есть? – спросила Машка. – Она сломана, – махнула я рукой. – Перегорело там что-то… – Ясно. Машка жадно и сосредоточенно ела котлету с овощным салатом, низко склонившись над тарелкой, будто боялась, что отберут. Ну, волчонок! Чистой воды волчонок! Молчать было неловко. – Слушай, а почему ты не учишься в институте? Ну или в техникуме? – спросила я. – У меня два брата младших. Погодки. Три и пять лет. Отец умер, мать спивается. За братья’ми смотреть некому… – Ох, – выдохнула я с сочувствием. – Нормально, – не приняла жалости Машка. – Все так живут, крутятся как могут. – А парни в деревне есть? – Неспившиеся? – не поняла вопроса Машка. – Нет, нормальных нет. Все пьют. В деревне остались старики, собаки и пьяницы. – А как же дальше? Как ты видишь свое будущее? – Подниму братьев до паспорта и в Москву слиняю… Мужа найду, работу… – Так это ж когда, к старости? – Почему же к старости? Мне тридцать будет, как тебе. – А, ну да. Все время забываю, что тебе всего двадцать… Машка хмыкнула, сочла за комплимент, хотя любая другая женщина стесняется выглядеть старше. – А с отцом что? – спрашиваю я как бы невзначай. – Несчастный случай, – говорит Машка голосом Жеглова. – Нам без него лучше. Никто руки не распускает… Возможно, Машка и есть несчастный случай, но я не хочу этого знать. Наконец она поела, протерла мякишем тарелку начисто, отодвинула от себя. Я поставила перед ней чашку кофе, сахар, печенье, шарлотку, которую пекла сама. Она отпивает глоток кофе, жмурится от наслаждения. В Машке сквозь дикие волчьи проступают девичьи черты. – Страсть как люблю кофе, – доверчиво поясняет она. – В гостях только пью. Сама не могу купить. Дорого. А конфет нет? Я полезла в буфет, достала шоколадку. – Вот, вместо конфет… – Ага! Тоже хорошо. Мы с братья’ми страсть как конфеты любим! Машка говорит с характерным деревенским акцентом. Меня это умиляет. На прощание я сгребла ей пакет сладостей в подарок братья’м и полбанки растворимого кофе. – Ну что там с председателем? – спросила Машка, с достоинством приняв дары как само собой разумеющееся. А что? Дают – бери. «Татаро-монгольское иго прям», – подумала я, удивившись отсутствию элементарного «спасибо». – Ты принята. С октября, – сказала я, хоть и не дозвонилась председателю. Ладно, потом позвоню и договорюсь. Жалко девчонку. Пусть подработает. Несладко ей, братье’в поднимать… Это было летом. А сейчас зима. И вот у нас, несмотря на наличие Машки и Меча, ограбили дачу. …Мы с мужем опасливо входим в разбуженный дом. Воры аккуратно вскрыли ставню на окне, смотрящем в сторону леса, вместе с оконной рамой. Даже стекла целы. Наши соседи на зиму вывезли с дачи все, что смогли отодрать от пола, даже дверь от холодильника увезли (кому он нужен, холодильник, без двери?), а мы оказались менее предусмотрительными. Понадеялись на сторожа… Поэтому воры вынесли обогреватель, чайник, газовую плитку, шмотки какие-то, посуду по мелочи, тушенку и «Доширак», хранящиеся на чердаке на случай перебоев с электричеством. Вроде все. По-божески. – Странно, – сказал муж. – Плитку забрали, а микроволновку не тронули… Микроволновку не тронули? Меня прожгла догадка. Неужели? Я вздохнула. Машка ничего не боялась. Полная безнаказанность. Можно, конечно, заявить в полицию, написать заявление, потратить время и нервы, но зачем? Чтобы Машку и ее сообщников (не одна же она перла обогреватель и чайник) посадили в тюрьму? А кто же будет братье’в поднимать? Вещи уже наверняка не вернуть, шмотки копеечные, а обиженный волчонок придет и отомстит. Например, сожжет дом. Он уверен: нельзя быть добрым. Бог с тобой, Машка… Живи спокойно. Пей чай из моего чайника, грейся моим обогревателем, носи мои шмотки, корми Меча моей тушенкой. На здоровье… |