Книга Тициан. Любовь небесная - земная, страница 50 – Елена Селестин

– Мастер дома? – спросил Тициан на кухне у Марии. Женщина всплеснула руками и обрадованно бросилась ему на шею.

– Да отдыхает он, Тициан, он сейчас часто отдыхает. – Впервые она назвала его по имени. – У тебя что, дело к нему?

– Да, дело есть, – поежился Тициан.

– Пойду спрошу. Да ты садись! Накормите-ка его как следует! – приказала Мария кухаркам.

– Не надо, дома поем. Вдруг он меня выгонит? – смутился художник. Ему было страшно.

– Не выгонит, – бросила Мария и пошла наверх.

Мастер принял его в своем старом кресле. Не найдя свободного места на столе, Тициан осторожно положил сверток с картиной на пол, потом встал на колени перед Джамбеллино.

– Пришел просить у вас прощения, мессир.

– Надо же, только молодые могут вставать на колени. Я бы не смог уже, – сказал Джамбеллино. – Но и ты вставай, ладно. Иди сюда, дай на тебя посмотреть. Каким же ты стал здоровым мужиком! Еще подрос, что ли? Повзрослел сильно, дай рассмотреть твое лицо. Но ты весь зарос, взгляд у тебя печальный и будто одичавший, хоть Иоанна Предтечу, явившегося из пустыни, с тебя пиши.

Тициан увидел, что Джамбеллино согнулся и стал бестелесным – маленьким и худым.

– Ну зачем ты явился ко мне, Тициан?

– Просить прощения за то, что… посмел встать на ваше место, – повторил молодой художник.

– Должен быть порядок во всем. Порядок – это и есть справедливость. Но в чем-то я тебя понимаю, ладно. Ну и что, снова хочешь быть моим помощником?

Тициан оторопел:

– Нет, мессир.

– Ладно. Это я шучу. Картину притащил, не вижу отсюда – что за картина?

– Это Джорджоне. Я ее дописывал, лаком покрывал.

– А, – легко вздохнул Джамбеллино. – Ведь я тоже еще работаю.

– Вы еще будете трудиться.

– Буду, но недолго.

– Если вы правда простили меня, мессир, я хотел еще попросить вас.

– Вот! Так просто ты не пришел бы! – неожиданно захихикал Джамбеллино. – Знаешь, Тициан, есть в тебе что-то простое, нахальное. Но иногда я думаю, глядя на тебя, что это и неплохо. Ну, говори.

– Я начал новую картину в честь Виоланты. Она погибла, знаете? – тихо спросил Тициан.

– Слышал. – Джамбеллино прикрыл глаза, будто от слабости. Беззвучно пошевелил губами, перекрестился. – Славная была девушка Виоланта.

– Можно мне взять для работы эскизы, которые я делал к ее портрету?

– Эскизы? – задумчиво повторил мастер, поворачиваясь в кресле, будто искал взглядом что-то поблизости. – Ну возьми. Если моя умница Мария их не сожгла, не засунула куда-нибудь. Мне они не нужны. Но лучше приходи завтра с утра, ищи сам и поболтаем еще.

Тициан приблизился к Джамбеллино, чтобы поцеловать ему руку.

– Иди-иди, – отстранил его мастер. – Завтра придешь.

* * *

Когда Тициан подошел к кварталу Сан-Самуэле, в улочках, на набережных и на мостах зажглись разноцветные фонари, освещая праздничное убранство города. Перед домом он остановился полюбоваться: как красиво здесь! Неужели он вернулся к себе? Дверь его дома тоже была украшена рождественской гирляндой.

В мастерской при свечах работал брат, напевая.

– Франческо, это я! Здравствуй, рыжий! – окликнул его Тициан. Тот сначала испуганно, потом радостно вскрикнул. Тициан осмотрелся: в мастерской было тепло и опрятно.

– Как ты вовремя! Господин сенатор Никколо Аурелио присылал людей, каждую неделю спрашивал о тебе. А недавно сам пришел. Сам! Деньги передал. Ты же не позаботился, – упрекнул брат. – У Аурелио свадьба будет во время карнавала, значит, уже через два месяца. Он говорил про какую-то твою картину и задаток за нее оставил.

– Будет ему к свадьбе картина – большая, необычная! Таких еще ни у кого не было. Как Алессандро? Где он?

– Люция, помощница, им занимается. Они сейчас в кухне, Люция читает ему.

– Читает?

– Она даже из Кадора свои книги привезла. Хорошо, когда читает мальчишке молитвенник. А то каждый вечер все вруна этого, Марко Поло по прозвищу Миллион. Они мне все уши прожужжали, верят всем его байкам, смехота! Ну пойдем же к ним, пока они спать не улеглись.

В кухне Тициан увидел две светловолосые головы, склоненные над книгой. Люция и Алессандро подняли глаза, Тициан шагнул к ним:

– Ну, накормите меня. Я домой вернулся.