Книга Соперник, страница 28 – Пенелопа Дуглас

– Я вижу перед собой все, что мне нужно до конца моих дней, – продолжал он. – Девушку с лицом обиженной двухлетней девочки, которой не дали конфетку, и парня, который взял и сделал себе пирсинг головки, потому что хотел пожить в ее мире хоть немного.

Я закрыла глаза. Не делай этого со мной, Мэдок.

– Я вижу красивую женщину с удивительным телом и мужчину, который сходит с ума, оттого как сильно ее хочет.

Он опустил руку мне на шею и стал поглаживать ее.

– Я вижу тысячи ночей на кухонных столах, в душах, бассейнах, на диванах, где он будет трахать ее, пока она не закричит, – он понизил голос до шепота. – Я вижу ее глаза… и знаю их выражение, когда она кончает.

Мои соски затвердели, и я стала жадно глотать воздух. Его голубые, блестящие, как кристаллы, глаза смотрели прямо на меня. Он продолжал:

– Я вижу парня, который так взбесился, когда она уехала, что чуть с ума не сошел от мысли, что она его ненавидит.

Каменное выражение моего лица смягчилось. Глаза наполнились слезами. В горле встал ком: я больше не могла сдерживаться.

– Мэдок…

– Я вижу, – перебил он, продолжая водить рукой по животу и подбираясь к ажурному лифчику, – тело, с которого он слизывал капли дождя прошлой ночью и которое он хочет так же ласкать сейчас, потому что, детка, ты доводишь его до исступления.

Наклонившись, Мэдок стал покрывать мои плечи нежными, чувственными поцелуями, медленно спускаясь к спине, а затем поднимаясь обратно, и в итоге запрокинул мою голову себе на плечо.

– Мэдок…

Я задыхалась. Вся спина покрылась мурашками. Его губы… о боже мой, его губы.

Сильные руки уже были под моим атласным лифчиком – сжимали и массировали грудь, – когда я начала двигать бедрами.

– Черт, да ты посмотри на себя.

От его сбивчивого голоса я крепко сжала ноги, открыла глаза и взглянула на себя в зеркало, в котором увидела молодую женщину в шикарном белье на коленях у разгоряченного мужчины. Наши взгляды встретились, и меня обдало такой волной жара, что я готова была разорвать зубами его на части от желания.

Как же я хотела его!

Положив голову Мэдоку на плечо и продолжая наблюдать за нами, я проскользнула рукой себе в трусики. Он буквально пронзал меня взглядом, наблюдая за тем, как я ласкала себя руками.

Он откинулся на спинку кресла, одной рукой придерживая меня за спину, другой крепко прижав к себе.

Под его пристальным взглядом с моим телом происходило что-то невероятное. Мэдок всегда все делал в спешке, и даже прошлой ночью все происходило второпях.

Но сейчас он действовал так, будто у нас в запасе уйма времени.

Привстав, я чуть приспустила трусики, и они соскользнули по ногам вниз. Мэдок вцепился руками в подлокотники. Сквозь тонкую ткань штанов было видно, как набухает его член. От этого зрелища мой клитор стал пульсировать еще сильнее. Раз удар. Два. Три.

Черт. Эти ощущения были такими сильными и…

– Я…

Я хотела сказать ему, что не ненавижу его. Сказать, что на самом деле о нем думаю, что мне стыдно. Но слова не шли в голову.

– Мэдок, я… – глубокий вдох. – Я хочу тебя. Здесь и сейчас.

С этими словами я снова села к нему на колени, но на этот раз не в пол-оборота, а лицом к зеркалу.

– Я хочу тебя вот так.

Уголки его губ поползли вверх. Он схватил меня за шею и прижал к себе.

Наши губы слились в поцелуе. Я обняла его и запустила пальцы в короткие мягкие волосы, целуя так усердно, будто это единственное, ради чего стоит жить. Продолжая поглаживать мой живот, он развел мои ноги как можно шире.

– Мэдок, я уже сгораю от нетерпения.

Переняв инициативу, я направила его руку между своих ног, тяжело выдохнув, когда он проскользнул внутрь меня.

О боже, да.

Я чувствовала движения его пальцев, когда они скользили по влажной поверхности, но жар внизу живота делал меня ненасытной, заставляя самой тереться о его руку.

– Мэдок.

– Мне нравится, когда ты называешь меня по имени.

Его дыхание участилось. Со стороны казалось, что он получает не меньшее удовольствие от происходящего, хоть я и не касалась его. Неужели ему настолько нравится удовлетворять меня?

Впервые за два года я испытывала столь сильное желание. Я хотела его. Я хотела его снова и снова, при этом понимая, что между нами все кончено.

Это был последний раз, когда мы занимаемся любовью. Мы целуемся в последний раз. Он в последний раз хочет меня.

Мне захотелось закрыть лицо руками и закричать, что я не должна это делать, не должна уходить. Но на нас лежал тяжелый груз прошлых обид, которые нельзя было просто взять и забыть.

Встав, я снова села к нему на колени (на этот раз лицом) и посмотрела прямо в глаза.

Мне нужно было успокоиться, чтобы не разразиться слезами.

– Я хочу тебя видеть, – из-за волнения из горла вырвался только сдавленный шепот. – И хочу поцеловать, когда будешь кончать.

Я приподняла колени, давая Мэдоку возможность снять штаны. Прежде чем он отбросил их в сторону, моя рука проскользнула ему в карман и выудила оттуда презерватив.

Он улыбнулся.

– Как ты узнала, что он там?

– Ты ведь у нас самоуверенный сукин сын, – сипло прошептала я, и в этот раз это был не сарказм.

Я положила презерватив ему в руку, а потом обвила его шею руками и с жаром поцеловала. Наши губы сомкнулись в нежном поцелуе, и мы не отрывались друг от друга, даже когда он надевал презерватив.

Когда его толстый и твердый член проник в меня, я почувствовала, как пламя внизу живота разгорается с новой силой.

– Сейчас, Фэллон, – выдохнул Мэдок, откидывая голову назад, на спинку кресла.

Услышать свое имя было необычно. Он всегда говорил «детка».

– Назови меня по имени еще раз.

Мы оба закрыли глаза, отдаваясь накрывшим нас ощущениям.

Эмоции переполняли меня.

– Фэллон, – выдохнул Мэдок.

– Кто тебя сейчас целует?

Я покрыла его щеку поцелуями, а потом добралась до губ и медленно посасывала и покусывала их до тех пор, пока он не застонал.

– Боже.

– Нет, он тут ни при чем.

Мэдок рассмеялся.

– Фэллон.

Парень поднял голову и посмотрел прямо на меня, а я стала плавно двигаться вверх-вниз.

Медленно вверх, глядя ему в глаза, наблюдая, как он смотрит на мое тело.

И снова вниз, вбирая его в себя, наслаждаясь тем, как подрагивают от удовольствия ресницы. Раньше мне никогда не приходилось быть сверху, а это, оказывается, так приятно.